По смыслу, более подходит к этой теме, помещу сюда:
В километре от планеты Земля: Сборник. В11Сост. Б. С. Васина, А. М. Хоробрых. ─ М.: ДОСААФ, 1980. ─ 239 с., ил.
НА ЗАРЕ СОВЕТСКОГО ПАРАШЮТИЗМА
Тридцатые годы. Много ярких страниц вписано в историю нашей Родины в тот период. Благодаря ленинской политике Коммунистической партии, направленной на индустриализацию страны, в годы первых пятилеток была создана прочная база для укрепления экономической и оборонной мощи Советского Союза. Появились новые отрасли промышленности, в том числе авиационная. Отечественная авиация вступила в борьбу за скорость, высоту, дальность полета.
В тридцатые годы родился советский парашютизм. Неустанная забота Коммунистической партии и Советского правительства о развитии спорта смелых, создание необходимой для этого материальной базы, широкой сети аэроклубов, возведение парашютных вышек в парках культуры и отдыха за короткое время превратили парашютизм в подлинно народный, массовый вид спорта. Первыми в его историю вписали свои имена Л. Минов, Я. Мошковский, Н. Евдокимов, А. Фотеев, М. Забелин, Н. Остряков. Тысячи юношей и девушек, следуя их примеру, увлеклись парашютизмом и завоевали десятки всесоюзных и мировых рекордов в высотных и затяжных прыжках.
А все началось с 26 июля 1930 г. Этот день, когда под руководством военного летчика Л. Минова в Воронеже были совершены первые тренировочные прыжки, ныне принято считать днем рождения массового советского парашютизма. Как происходили события, рассказал мастер спорта Леонид Григорьевич Минов.
26 ИЮЛЯ 1930 ГОДА ПЕРВЫЕ ШАГИ ТАЛАНТЛИВЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ УРОКИ БЕССТРАШИЯ ШТУРМ РЕКОРДОВ
ОДИН ПРЫЖОК
Я не думал, что один прыжок может изменить в жизни многое. Я всей душой любил летать. Как и мои товарищи, относился в то время к парашютам с недоверием. Да, попросту, о них и не думал. В 1928 г. мне довелось быть на совещании руководящего состава Военно-Воздушных Сил, где сделал доклад об итогах работы по слепым полетам в Борисоглебской школе военных летчиков.
После совещания меня позвал Петр Ионович Баранов, начальник ВВС, и спросил:
─ В своем докладе вы говорили, что вслепую летать надо непременно с парашютом. Леонид Григорьевич, а как, по-вашему: нужны ли парашюты в военной авиации?
Что я мог тогда сказать! Конечно, парашюты нужны. Лучшим доказательством тому был вынужденный прыжок с парашютом летчика-испытателя М. Громова. Вспомнив этот случай, я ответил Петру Ионовичу утвердительно. Тогда он предложил мне поехать в США и познакомиться, как у них обстоят дела со спасательной службой в авиации. Честно говоря, я согласился неохотно. Мне хотелось летать, а тут дело совсем новое, неизвестное.
Из Соединенных Штатов Америки я вернулся «налегке»: с «дипломом» в кармане и тремя прыжками. Петр Ионович Баранов мою докладную записку положил в тощую папку. Когда он закрыл ее, на обложке я увидел надпись: «Парашютное дело».
Пока он закуривал, я смотрел на его худощавое, с крупными чертами лицо и старался угадать, как он относится к моим предложениям. Ясность внесло его первое слово:
─ Нуте-с... Я облегченно вздохнул. Кому из нас, летчиков военной авиации, соприкасавшихся с Барановым, не было известно это чудесное <нуте-с>? И кто из нас после доклада, объясняя или, тем более, возражая, с душевным трепетом не ждал первого слова начальника ВВС?
─ Нуте-с, ─ начиная Петр Ионович, и мы уже знали, что все будет в порядке. Но если слышали сухое <стало быть>, становилось не менее ясно, что грозы не избежать. И уж во всяком случае можно не надеяться на легкую победу вашего мнения.
Из кабинета Баранова я вышел через два часа. Предстояла большая работа по внедрению парашютов в авиации, по организации различных исследований и экспериментов, направленных на повышение безопасности полетов. Было решено провести в Воронеже занятия с целью ознакомления летно-подъемного состава с парашютами, с организацией прыжков. Баранов предложил подумать о возможности подготовки на воронежских сборах 10─15 парашютистов для выполнения группового прыжка.
26 июля 1930 г. участники сборов Военно-Воздушных Сил Московского военного округа собрались на аэродроме под Воронежем. Мне предстояло выполнить показательный прыжок. Конечно, все, кто был на летном поле, считали меня асом в этом деле. Ведь я здесь был единственным человеком, который уже получил воздушное парашютное крещение и прыгал не раз, не два, а имел целых три прыжка! И занятое мною призовое место на соревнованиях сильнейших парашютистов США, по-видимому, казалось присутствующим чем-то недосягаемым.
От пристальных взглядов, повышенного внимания я смущался, волновался еще больше, но старался ничем не выдать себя. Хотелось выполнить прыжок как можно лучше, своим поведением заинтересовать летчиков, вселить в них уверенность, зажечь их желанием сделать то же самое.
Вместе со мной готовился к прыжку летчик Яков Мошковский, назначенный на сборах моим помощником. Больше желающих пока не было.
Мой прыжок действительно удался. Приземлился я легко, недалеко от зрителей, даже на ногах устоял. Встретили аплодисментами. Откуда-то взявшаяся девушка вручила букет полевых ромашек.
А как там Мошковский? Самолет заходит на курс. В проеме двери хорошо видна фигура Якова Давидовича. Уже пора бы прыгать. Пора! Но он по-прежнему стоит в дверях, видимо, не решаясь броситься вниз. Еще секунда, вторая. Наконец-то! Над падающим человеком взметнулся белый шлейф и тут же превратился в тугой купол парашюта.
─ Ура-а-а... ─ раздалось вокруг.
Я тоже кричал от радости. И как же не радоваться! Представьте: первый прыжок! Сам летчик рассчитывал время, самому ему и парашют пришлось раскрыть, ведь никаких приборов, даже вытяжной веревки не было.
Многие летчики, видя нас с Мошковским целыми и невредимыми, изъявили желание тоже прыгнуть. В тот день совершили прыжки командир эскадрильи А. Стоилов, его помощник К. Затонский, летчики И. Поваляев и И. Мухин. А через три дня в рядах советских парашютистов насчитывалось 30 человек.
Выслушав по телефону мой короткий доклад о ходе занятий, Баранов спросил:
─ Скажите, можно пи за два-три дня подготовить, скажем, десять или пятнадцать человек для группового прыжка?
Получив положительный ответ, Петр Ионович пояснил свою мысль:
─ Было бы очень хорошо, если бы оказалось возможным по ходу воронежского учения продемонстрировать выброску группы вооруженных парашютистов для диверсионных действий на территории «противника».
Надо ли говорить, что это оригинальное и интересное задание мы приняли к исполнению с огромным энтузиазмом.
Высадку десанта решено было произвести с самолета «фарман-Голиаф». В те дни он был единственным самолетом, освоенным нами для прыжков. Его преимущество перед имевшимися в авиабригаде бомбардировщиками ТБ-1 заключалось в том, что не требовалось человеку вылезать на крыло ─ парашютисты выпрыгивали непосредственно в открытую дверь. Причем все обучаемые находились в кабине самолета. Чувство локтя товарища успокаивало каждого. Кроме того, выпускающий мог наблюдать за ним, подбодрить перед прыжком.
Для участия в десанте отобрали десять добровольцев, уже совершивших тренировочные прыжки.
Кроме высадки бойцов в план десантной операции включили сброс с самолетов на специальных грузовых парашютах оружия и боеприпасов (ручные пулеметы, гранаты, патроны). Для этой цели использовали два мягких почтовых мешка и четыре полутяжелых короба конструкции К. Благина.
Десантная группа была разделена на два отряда, так как в кабине самолета помещалось не более семи парашютистов. После высадки первых десантников самолет возвращался на аэродром за второй группой. В перерыве между прыжками намечалось сбросить с трех самолетов Р-1 шесть грузовых парашютов с оружием и боеприпасами.
В результате этого эксперимента хотелось получить ответ на целый ряд вопросов: установить степень рассеивания группы из шести человек и время отделения от самолета всех бойцов; фиксировать время, которое потребуется для спуска десантников на землю, приема сброшенного оружия и приведения десанта в полную готовность к боевым действиям.
В целях расширения опыта высадка первого отряда намечалась с высоты 350 метров, второго ─ с 500 метров, сбрасывание груза ─ с 150 метров.
Подготовку к десантной операции закончили 31 июля. Каждый боец знал свое место в самолете и свою задачу на земле. Снаряжение десантников, состоящее из основного и запасного парашютов, было уложено и тщательно подогнано по фигуре бойца, оружие и боеприпасы упакованы в подвесные мешки и короба грузовых парашютов. Одним словом, и личный состав, и парашютная техника были полностью готовы к проведению намеченной операции.
2 августа 1930 г. ровно в 9 часов с аэродрома базирования поднялся самолет. На его борту ─ первый отряд парашютного десанта. Вместе с нами и руководитель второй группы Я. Мошковский. Он решил посмотреть, где место отделения нашей группы, чтобы потом точно десантировать своих ребят. Вслед за нами взлетели три самолета Р-1, под крыльями которых на бомбодержателях подвешены грузовые парашюты.
Сделав круг, наш самолет повернул к месту выброски десанта, расположенному примерно в двух километрах от аэродрома. Площадка приземления ─ это свободное от посевов поле размером 600 на 800 метров. Она примыкала к небольшому хутору. Одну из построек, расположенную на окраине хутора, наметили в качестве ориентира для сбора парашютистов после приземления и исходного пункта для начала боевых действий десанта в тылу «противника».
Через несколько минут вышли на курс. Я высунулся из двери, чтобы рассчитать точку отделения. Самолет шел против ветра на высоте 300 метров. Внизу, чуть впереди ─ наша площадка. Пора.
─ Приготовиться! ─ стараясь перекричать гул моторов, скомандовал я. Ребята тут же поднялись и встали друг за другом, сжимая в правой руке
вытяжное кольцо. Лица напряжены, сосредоточены. Как только пересекли площадку, дал команду:
─ Пошел!
Бойцы буквально высыпали из самолета, я нырнул последним и тут же дернул кольцо. Посчитал ─ все купола раскрылись нормально. Приземлились мы почти в центре площадки, недалеко друг от друга. Бойцы, быстро собрав парашюты, подбежали ко мне. Тем временем над головами прошло звено Р-1 и на краю хутора сбросило шесть парашютов с оружием. Мы кинулись туда, распаковали мешки, достали пулеметы, патроны.
И вот уже в небе вновь появился наш «фарман» со второй группой. Как и было запланировано, группа Мошковского покинула самолет на высоте 500 метров. Приземлились они рядом с нами. Понадобилось всего несколько минут, и 12 десантников, вооруженных двумя ручными пулеметами, винтовками, револьверами и гранатами, были в полной готовности к боевым действиям...
Так был сброшен первый в мире парашютный десант. 2 августа 1930 г. стало днем рождения воздушно-десантных войск Советской Армии.
Однако массовое производство парашютной техники в нашей стране к тому времени еще не было налажено. Между тем идея создания ранцевого парашюта принадлежала нашему соотечественнику Г. Котельникову.
....
На фото:
1. Воронеж. 26 июля 1930 г. Группа парашютистов готовится к прыжку. Слева Л. Минов
2. Парашютисты - экспериментаторы перед прыжком (слева направо): П. Стороженко, Н. Логинов, Л. Минов, П. Балашов, Д. Степанов.
3. Активисты Осоавиахима П. Балашов, Г. Янченко, Н. Остряков.
4. Л. Минов (слева) и Я. Мошковский ─ командиры первого воздушного десанта 2 августа 1930г.
Изображения
[Ответ]