Ясон Бадридзе — свой среди волков
Ясон Константинович Бадридзе не любит, когда его называют легендарным учёным. Доктор биологических наук, профессор, сотрудник Государственного университета им. Ильи Чавчавадзе, посвятивший себя этологии и онтогенезу, добившийся в этих областях немалых успехов и, главное, подтверждения на практике многих своих теорий, по-прежнему проповедует скромное отношение к своей работе. Многие годы он посвятил изучению поведения волков — не только сам жил в волчьей стае, но и вырастил несколько поколений этих животных в домашних условиях, в том числе на глазах у любимой собаки.
— Ясон Константинович, к собакам, которые появлялись в вашей жизни, подход вы находили так же легко, как к волкам, которых изучали?
— Скажу так: действовал по обстоятельствам. (Смеётся.) Например, когда узнал, что собаку моего знакомого, который ушёл в армию, собрались отдать на живодёрню, решил взять её себе. Это был чистокровный сенбернар-переросток по кличке Парнас — настоящий красавец! Представьте, собака весила 105 килограммов и была 96 сантиметров в холке! В Тбилиси его привезли из Швейцарии, и на протяжении четырёх лет своей жизни он демонстрировал крайне агрессивный нрав — безжалостно гонял кошек, собак, бросался на людей... Когда хозяин ушёл в армию, его мать не могла справляться с псом и решила определить его на живодёрню. В ожидании своей печальной участи Парнасу ничего не оставалось, как коротать дни в запертой комнате, у которой вместо дверей была решётка — сквозь её прутья ему бросали еду... Выводили его один раз в день, да и это было большой проблемой для соседей, которые разбегались в разные стороны, когда собака появлялась в их поле зрения.
— А вас не испугал агрессивный нрав Парнаса?
— Нет. Прежде всего я думал о живом существе, которое оказалось не в самой приятной ситуации и нуждалось в помощи. К слову, едва завидев меня, Парнас, не будучи со мной знакомым, со всех ног кинулся ко мне — не зря ведь говорят, что животные чувствуют отношение к себе, а я по-настоящему хотел ему помочь.
— Долго притирались друг к другу?
— Поначалу проблем с Парнасом было очень много. Он продолжал нещадно гонять собак, бросаться на людей. Из-за этого мне приходилось выводить его рано утром и поздно вечером — чтобы никто не встречался на нашем пути. Стоило ему только увидеть движущийся объект, как он начинал рваться с поводка что есть мочи! Удержать его я не мог. Тогда я придумал такой способ: как только на горизонте появлялась собака, я вскакивал ему на спину! И хотя он замечал её, рвался в её сторону, но под моим весом догнать уже не мог — было тяжело. Я же сидел на нём, как на лошади, — даже ногами тормозить не мог.
В связи с этим один раз произошёл очень комичный случай. Мы стояли с ним на газончике, недалеко от остановки, никого не трогали (я был в овечьем тулупе, к слову) — как вдруг, откуда ни возьмись, появился мужчина с курцхааром — охотничьей собакой. Я стал показывать ему рукой, чтобы он ушёл — иначе беды не избежать, а сам тем временем раскрыл тулуп и закрыл им голову Парнаса. Но это не помогло: он всё равно почувствовал курцхаара. Я же, предвидя дальнейшее, успел сесть на него, чем привёл в замешательство и самого курцхаара, и его хозяина! Ни больше ни меньше — курцхаар остолбенел в прямом смысле слова: хозяин его зовёт, он не слышит...
А тут к остановке как раз подъехал троллейбус, и при первой же возможности бедный курцхаар вскочил в его переднюю дверь. Хозяин бросился за ним! Ужас застыл на лицах пассажиров. А одна пожилая женщина, не выдержав напряжения, залепила хозяину курцхаара пощечину. «А что мне было делать?! — услышал я его вопль. — Отдать этим зверям (во множественном числе!) собаку на растерзание?!» И тут пассажиры увидели несущуюся галопом в сторону троллейбуса парочку: на одном звере сидит другой «зверь»! (Смеётся.) К счастью, водитель среагировал вовремя и закрыл двери у самого носа Парнаса!
Хотя в конце концов мне удалось блестяще выдрессировать его, прожил со мной Парнас немного. Прежние хозяева, прослышав о его примерном поведении, захотели во что бы то ни стало его вернуть. Никаких документов на собаку у меня не оказалось, и право было на их стороне. До меня дошли слухи, что, к сожалению, от послушного Парнаса не осталось и следа, в конце концов его пришлось посадить на цепь, на которой он вскоре умер...
— Знаю, что одна из ваших собак принимала участие в работе, связанной с изучением поведения волка.
— Это была московская сторожевая, которую я взял ещё щенком и назвал Парнасом в честь того красавца сенбернара. Собака действительно мне очень помогала, особенно в то время, когда у меня дома росли волчата, за поведением которых я наблюдал. В этот период для них очень важны были игры, и Парнас очень аккуратно с ними играл. Кроме того, был для них настоящим защитником, когда они, испугавшись громких звуков или вообще чего-то нового, моментально к нему подбегали и ложились под него. Несмотря на то, что он был кобелем, родительское поведение у него было развито очень сильно. Парнас часто сопровождал меня и волчат в поле, когда я учил их работать по следу. Он блестяще выводил на оленей, туров. Ему практически не требовалось подавать звуковых команд — у нас был очень хороший визуальный контакт, мы общались жестами.
Однако моей целью было не просто наблюдать за поведением волчат, изучать, как развивается, формируется их организм, но и суметь вырастить их таким образом, чтобы они вернулись в дикую природу и никак от меня не зависели. В данном случае тесные контакты с Парнасом, к которому все они привыкли, были бы лишней связью с домом, в такой ситуации нежелательной. Поэтому по мере взросления волчат я выходил с ними в поле уже без Парнаса.
— Полевые условия были для Парнаса родной стихией?
— Поначалу в поле (или, по-другому, «на маршрутах») возникала лишь одна проблема — обеспечить собаке достойное пропитание. Тогда ведь не было сухих гранулированных кормов, поэтому разнообразные съестные запасы мне ежедневно приходилось таскать на себе, а в день — вдумайтесь! — Парнасу требовалось около четырёх килограммов корма. С учётом многодневной полевой работы ноша получалась неподъёмной! И тогда меня осенило: я вспомнил, что дикие волки за обе щёки уплетают различных насекомых. Однажды я наловил горсть кузнечиков и предложил их Парнасу — они ему пришлись по вкусу! Через какое-то время он уже сам приноровился ловить их поутру, когда они, ещё сонные, еле-еле ползали и теряли бдительность. Таким образом кормовую проблему удалось решить хотя бы частично.
— По сути, учёному-этологу, работающему в полевых условиях, без собаки вообще сложно обойтись...
— Собака, безусловно, работу облегчала. Ведь чтобы понять, как устроена система «хищник-жертва», чтобы понять специфику поведения копытных — оленя, серны, тура, их для начала надо выследить. Например, несмотря на большую высоту, рельеф в горах Лагодехского заповедника был мягким, поэтому волки вполне могли охотиться там на тура. Чтобы зафиксировать и изучить особенности этой охоты, жертву, т. е. тура, необходимо было выследить. В этом Парнасу равных не было.
— А чем вообще вас, как учёного-этолога, изначально привлекли волки?
— Прежде всего меня заинтересовало их натуральное поведение. В них осталось то, что те же собаки давным-давно утратили при общении с человеком или же сохранили лишь в рудиментарных формах. Скажем, выражение радости у волков по интенсивности раз в десять сильнее, чем у собак! Они намного эмоциональнее. Если вы привыкли к бурным эмоциям своего четвероногого после разлуки с вами, то, будь на его месте волк, встреча с ним вам запомнилась бы надолго — от переполнявшей его радости он непременно наставил бы вам синяков! (Смеётся.)
— Волки легко приняли вас в свою стаю?
— Да, но я много для этого сделал. Например, приучал их к своему запаху — разбрасывал в лесу на пути их следования кусочки пелёнок моих маленьких детей, которые до выкладывания на тропы я носил на теле. Потом стал выкладывать на них мясо — тем самым давал им понять, что встреча со мной не только не опасна, но и в какой-то степени полезна. В то время в Советском Союзе действовала премиальная система за уничтожение волков — за ними гонялись везде, даже в заповедниках. Я дал им понять, что моё присутствие значит для них отсутствие егерей, с которыми я, к слову, договорился, чтобы не трогали «моих» волков — под страхом мордобоя!
— Вы бесстрашный человек!
— Сложно сказать... Чувство страха незнакомо разве что ненормальному. Испугаться может каждый, другое дело — уметь владеть собой во время страха. Когда дикий волк первый раз подошёл ко мне, я стоял как истукан. Не то что не мог пошевелиться — мурашки пошли даже по языку! Так было страшно! Конечно, матёрый волк не порвал бы меня, но покусать вполне мог. Это ведь на Севере волки весят до 80 килограммов, а наши кавказские волки от силы — 45–60 килограммов. Мужчина в расцвете сил вполне может с ними справиться.
— А сколько времени в лесу в общей сложности вы провели с волками?
— С первой семьёй, которую я наблюдал, провёл в лесу около двух лет. Это 1500 часов непосредственных наблюдений — и днём и ночью. Правда, иногда мне приходилось уезжать на 3–4 дня или на неделю: надо было присмотреть и за собственной семьей. (Улыбается.)
Хотя я и контактировал с волками (например, мы вместе выходили на охоту), никогда их не трогал, не прикасался к ним. В противном случае это означало бы, что я вознамерился войти в их социальную систему, а значит, стал бы потенциальным участником ранговых «разборок». Когда впоследствии я работал с ручными волчатами, которые жили у меня дома, я иногда заставлял их выполнять те или и иные действия. В случае же с дикими волками я лишь присутствовал вблизи них — не мешал им и по мере возможности старался даже помочь. Например, во время охоты перекрывал тропинку, по которой двигался олень, — он видел меня и в замешательстве притормаживал. Думаю, со мной волкам порой было очень удобно. (Смеётся.)
— Охоте волки уделяют большое внимание?
— Конечно. Охотничьим азам они учат волчат с рождения. Вырастая, эти животные демонстрируют необыкновенную проницательность — знают о своей добыче буквально всё: в какое время олень ходит на водопой, по какому маршруту, где удобнее его искать. А ведь охота, по сути, — это каждый раз нестандартная ситуация, и олени каждый раз разные. И всякий раз волки умудряются действовать слаженно и сообща.
— Добычей они с вами делились или вы изначально дали им понять, что на неё не претендуете?
— Они разрешали мне срезать кусочки мяса с туши. Думаю, таким образом благодарили за то, что в период знакомства я намеренно подкармливал их. Более того, один молодой волк-переярок однажды отрыгнул неподалёку от меня мясо (так они «приносят» еду тем, кто, например, пока не умеет или уже не может охотиться), которое предназначалось явно мне. Случайностью это быть не могло: тогда я как раз повредил колено и не мог участвовать в охоте.
— Скольких волчат вы наблюдали в домашних условиях и в результате выпустили в дикую природу, и что в подобной работе необходимо было учитывать прежде всего?
— В домашних условиях я вырастил 100 волчат, а выпустил 22 — это четыре группы, каждую из которых я наблюдал на протяжении четырёх лет (в 1979 году я выпустил последнюю группу). Это срок, вполне достаточный для того, чтобы посмотреть, как они обучаются сами, как обучают своё потомство.
В составе такой группы должны были быть матёрые самец и самка, а кроме того, определённое количество низкоранговых особей. Только при полном соблюдении этого правила выпуск волков в дикую природу был целесообразен. Дело в том, что у каждого живого существа есть потребность в реализации определённого количества социальных контактов. Если сформированная группа оказывается недостаточной, маленькой, то её члены начинают страдать от неудовлетворённости в реализации этой потребности, принимаются искать кого-то вне этой группы, и она в конце концов разваливается. Группу, а это приблизительно четыре волка, я старался выпустить в дикую природу перед гоном: вскоре после рождения волчат количество членов группы вырастало, и это удовлетворяло их с точки зрения реализации социальных контактов.
— Дальнейшую судьбу ваших подопечных отслеживали?
— Конечно, ведь самым главным для меня было выяснить, приживутся они в дикой природе или нет, смогут ли полноценно охотиться, как будут впоследствии реагировать на человека, домашний скот, рядом с которыми они росли, будучи маленькими.
Важно было вырастить из них настоящих диких волков, т. е. заставить их избегать человека. Для этого я изобрёл специальную методику выработки избегания незнакомцев. Она заключалась в использовании ошейников с радиоуправляемым электростимулятором (ноу-хау нашего героя — промышленных радиоошейников тогда ещё не существовало в природе! — Прим. ред.), которые я сам придумал и собрал. По моей команде на такой ошейник подавалось раздражение, передающееся на кожу волка. За счёт возможностей этого стимулятора я вырабатывал реакцию избегания незнакомых людей, домашних животных. Причём, что касается последних, приходилось «прорабатывать» с помощью ошейника каждый вид по отдельности: баранов, коров, коз и т. д. У меня даже есть фотография, на которой мой волк, ещё до использования этой методики, в недоумении смотрит на баранов — буквально «как баран на новые ворота»! (Смеётся.)
— Не допускали возможность, что ваша методика в реальных условиях окажется нерезультативной, а вы об этом так и не узнаете?
— Я поступил следующим образом: на каждого моего зверя перед выпуском я надевал ошейник из стальной линейки с гравировкой моих данных и информацией о том, что я обязуюсь выплатить за убитого волка с таким ошейником сумму, в два раза превышающую ту, которую предлагало государство. Я рассуждал так: вряд ли кому-то придёт в голову сначала читать то, что написано на ошейнике, а потом стрелять в волка. Задача на тот момент у многих была одна — как можно скорее убить зверя и получить вознаграждение. Вот я и хотел таким образом выяснить, возможно ли добыть моих зверей и, соответственно, работает ли моя методика по избеганию. Она оказалась эффективной: ни одного ошейника с такой гравировкой мне так и не принесли.
— Знаю, что из-за наблюдений за выпущенными вами волками военные чуть не обвинили вас в шпионаже...
— Дело в том, что я сам собрал ещё и радиопеленгационную систему, которая позволяла наблюдать за моими волками с радиоошейниками, которые я надел на подопечных одной из моих групп выпускников. Радар ловил их сигналы в радиусе пяти километров. Военные, у которых неподалёку были учения, запеленговали мой сигнал, пришли ко мне с автоматами — я тогда чуть разрыв сердца не получил! — и чуть ли не объявили меня шпионом. После трёх дней, проведённых в фургончике, служившем КПЗ, я смог объясниться с полковником, приехавшим по этому случаю. Сказал ему, что с помощью радиоустройства изучаю волков и что, когда начну вабить (на языке охотников это означает подманивать птиц или зверей, подражая их голосу. — Прим. ред.), они ко мне выйдут. Он мне, конечно, не поверил, но любопытство всё равно взяло верх — повабить мне разрешил... А волки тут как тут — все прискакали. Всё-таки мы три дня не виделись... (Смеётся.) Хотя военные меня и отпустили, радиоошейники впредь использовать запретили.
— Ясон Константинович, а вам самому не приходилось через много лет встречать ваших волков?
— Один раз было... Пару зверей, волка и волчицу, я встретил в лесу спустя девять лет с момента выпуска. Это были они — ошибки быть не может! Хотя уже и престарелые, со стёртыми зубами... Встреча была потрясающей! Я увидел зверей, которые не только меня узнали, но и по-настоящему мне обрадовались. Начали радостно скулить, играть друг с другом на моих глазах. До сих пор не могу забыть чувство, охватившее меня в этот момент...
— Над чем сейчас работаете как учёный?
— В данный период изучаю формирование (онтогенез) агрессивного поведения, в том числе и механизмы его ритуализирования. Я обнаружил, что в природе существует механизм, купирующий чрезмерную агрессивность. Исходя из этого, кроме онтогенеза, занимаюсь изучением психофизиологических механизмов этого феномена.
— Кто из четвероногих живёт у вас сейчас?
— У меня сейчас живёт шпиц. Собака фактически выросла на Валдае — в лесу, в Торопецком районе, где я тоже работал с волками. Правда, она их не очень любит. А вообще я скучаю по общению с крупными собаками — всё-таки форма общения с ними иная.
Изображения
[Ответ]
Интересное про Россию, статистика ООН
Россия по статистике ООН, занимает:
1-е место в мире по добыче и экспорту природного газа(35%мировой добычи).
1-е место в мире по величине природных ресурсов.
1-е место в мире по запасам и физическому объёму экспорта алмазов и 2-е место по их добыче.
2-е место в мире по разведанным запасам платины и
1-е место по её экспорту.
1-е место в мире по разведанным запасам серебра.
2-е место в мире по разведанным запасам золота.
1-е место в мире по разведанным запасам каменного угля(23% мировых запасов углей).
1-е место в мире по запасам лесных ресурсов(23% мировых запасов леса).
1-е место в мире по запасам питьевой воды.
1-е место в мире по запасам осетровых,крабов,минтая в 200 мильной экономической зоне.
1-е место в мире по разведанным запасам олова,цинка,титания, ниобия.
1-е место в мире по экспорту азотных удобрений.
1-е место в мире по запасам торфа.
1-е место в мире по темпам роста числа долларовых миллиардеров и 2-е место – по КОЛИЧЕСТВУ долларовых миллиардеров (после США).
-67-е место в мире по уровню жизни
-71-е место в мире по уровню развития человеческого потенциала.
-72-место в мире по рейтингу расходов государства на гражданина
-127-е место в мире по показателям здоровья населения
-111-е место в мире по средней продолжительности жизни
134-е место в мире по продолжительности жизни мужчин
И опять же впереди планеты всей:
1-е место в мире по количеству самоубийств среди ПОЖИЛЫХ людей, ДЕТЕЙ и ПОДРОСТКОВ.
1-е место в мире по числу разводов и рождённых вне брака детей.
1-е место в мире по числу абортов и числу детей,брошенных родителями.
1-е место в мире ПО АБСОЛЮТНОЙ УБЫЛИ НАСЕЛЕНИЯ.
1-е место в мире по потреблению спирта и спирто-содержащих продуктов.
1-е место в мире по продаже крепкого алкоголя
1-е место в мире по продаже табака
1-е место в мире по числу умерших от алкоголизма и табакокурения.
1-е место в мире по смертности от заболеваний сердечно-сосудистой системы.
2-е место в мире по продажам ПОДДЕЛЬНЫХ ЛЕКАРСТВ.
1-е место в мире по ПОТРЕБЛЕНИЮ ГЕРОИНА(21% мирового производства)
1-е место в мире по количеству АВИАКАТАСТРОФ( в 13 раз больше среднемирового уровня)
-159-е место место в мире по уровню политических прав и свобод.
[Ответ]
