Воронежский государственный аграрный университет (ВГАУ), СХИ

ЗАХАРЬЕВ Н.И. ЗАПИСКИ ИЗ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ НАУЧНОГО РАБОТНИКА
…
3. В Воронежском СХИ
В течение летних месяцев я сдал экзамены по ботанике, зоологии, требовавшимся разделам физики и легко получил зачет по основам геодезии, что дало мне возможность стать студентом второго курса. Студенческая фуражка и традиционная курточка с синими петлицами была мне наградой за успешную учебу и на короткое время я выезжал на родину, хотя мечты о будущем переезде в Москву, в Петровку, не оставляли меня в покое.
И вдруг новое событие, Орловский университет намечен к ликвидации и к новому учебному году, осенью 1921 года он должен перебазироваться в крупное учебное заведение – в переведенный в Воронеж Юрьевский университет. Студенты агрономического отделения физико-математического факультета Орловского университета были разделены на две группы – большую, которую перевели в Воронежский сельскохозяйственный институт, и несколько человек, главным образом из актива нашего отделения получили право перевестись в Москву на агрономический факультет Петровской сельскохозяйственной академии.
Мой путь вместо Москвы пролегал на юго-восток в Воронеж; вместе со своими товарищами мы проциркулировали в специальном вагоне из Орла, через Грязи в новый шумный областной город, центр черноземной зоны страны.
Потекла новая жизнь, вначале знакомство, затем освоение нового учебного заведения и всех его сложившихся и даже сохранившихся традиций, несмотря на бурное время, которое пережил Воронеж за последние годы, а потом и включение в общий учебный ритм и студенческий быт.
Память о почти двухлетии моего пребывания в Воронежском сельскохозяйственном институте оставила у меня большой след и сохранилась на всю жизнь, ибо я впервые познал товарищескую студенческую среду замечательного молодежного общества, которое в послевоенные годы составляли студенты самых разных сроков приема в институт с 1913 по 1921 годы.
Это была такая школа общественного товарищеского воздействия, которая отложилась навечно и оказала истинно благотворное влияние на формирование характера, - пожалуй, первым после гимназии серьезным жизненным уроком воспитания добрых чувств, живя в тесном содружестве со своими товарищами.
Воронежский сельскохозяйственный институт – замечательное высшее учебное заведение, созданное в предреволюционные годы. Он был открыт для приема учащихся в 1913 году в новом построенном ансамбле зданий, в котором предусмотрено все необходимое для прохождения учебного процесса. Расположен он на окраине за городом – крупным областным центром, в 2-3-х километрах от железнодорожного вокзала и главной городской магистрали – проспекта Революции. Размещаясь на возвышенном месте, с огромным фронтально на юг главного корпуса и многими другими капитально построенными зданиями, институт служит поистине украшением города Воронежа.
С городом институт связывала узкоколейная железная дорога, которая , к сожалению, в мое время из-за поломки в годы гражданской войны не действовала, но пешее путешествие от главного корпуса, или от студенческих общежитий, через великолепный паркового типа дендрарий всегда доставляло нам большое удовольствие, требуя небольшой затраты времени, 25-30 минут.
Кроме трех больших трехэтажных зданий студенческих общежитий, директорского корпуса, большого химического корпуса и зданий для лесного факультета, было много подсобных помещений, опытных полей, оранжерей – и все это вблизи великолепного дубового леса, окаймлено полноводной рекой Воронеж, тихой, заросшей кустарником, задумчивой, создававшей превосходный среднерусский пейзаж всему местообитанию института.
В первый же день нашего приезда нас весьма любезно принял ректор института Петренко, профессор по геодезии; познакомился с нами, сообщил, что ректору известно о нашем выезде из Орла; сказал о предварительной их подготовке принять сразу большую группу студентов из соседней области, пожелал нам по возможности удобнее устроиться. Декан агрономического факультета профессор Александр Иванович Минин, очень приятный приветливый человек, немного побеседовал с нами, рассказал об институте, его профессорско-преподавательском составе, оснащенности кафедр, все это в самом кратком виде, и сообщил, что не хочет утомлять сразу с пути, обещал вскоре на одной из своих лекций дать более подробную информацию об институте. Он только пожелал нам доброго успеха, прожить интересную жизнь, как он выразился, в одном из лучших в стране высших учебных заведений по сельскому хозяйству.
По указанию коменданта мы отправились в отведенные нам помещения.
Вначале орловцев разместили в главном корпусе, выделив для нашей группы в 25 человек 4 комнаты, обслуживаемые самими дежурными студентами. В этом корпусе мы прожили первую зиму, но весною нас, мужскую группу, перевели в жилые особняки лесного факультета, за химическим корпусом, где мы расположились с большим удобством по 3-4 человека в комнате
Для девочек выделили отдельные групповые комнаты в женском общежитии, которое размещалось в хорошо архитектурно оформленном директорском корпусе.
С этих пор мы стали уже ходить, мужская и женская группы, друг к другу в гости, располагаясь по разные стороны главного корпуса. Дружба, завязавшаяся у нас в первые месяцы по приезде в Воронеж, сохранилась прочно и как-то невольно мы так и остались в единой группе «орловцев», как называли на студенты и профессора.
По профессорско-преподавательскому составу Воронежский сельскохозяйственный институт, имевший в те годы два факультета – агрономический и лесной (со временем он выделился в самостоятельный институт), располагал крупными силами профессоров и преподавателей во главе с вскоре возвратившимся в Воронеж и ставшим ректором института большим ученым с мировым именем профессором почвоведения Константином Дмитриевичем Глинка. Он, конечно, был гордостью и знаменем института, пользовался огромным авторитетом в Москве, в областных организациях, в научном мире страны и благодаря этому получил крупные суммы и большую материальную помощь на восстановление института, пострадавшего во время гражданской войны. К.Д.Глинка, надо отдать должное его организаторскому таланту, сумел с помощью Наркома просвещения А.В.Луначарского собрать в институте известные имена профессуры. Кафедрой неорганической и аналитической химии заведовал профессор Антон Владимирович Думанский, впоследствии чл.-корр. АН СССР, академик АН Укр.ССР; раньше в 1904 году он впервые в стране организовал лабораторию коллоидной химии; он крупнейший химик специалист в области коллоидной химии, очень строгий, требовательный , чему весьма успешно обучал своих двух ассистентов Костюкова и Жаботинского. Всем студентам стоило много усилий сдать практикум аналитической химии – качественный и количественный анализ. Весь курс неорганической и аналитической химии потребовал у меня, да и у большинства других студентов около полугода времени. Также, как и все мри товарищи, я считал его одним из наиболее трудных экзаменов в Воронежском СХИ.
У нас в институте доже ходила среди студентов молва-шутка, если сдал аналитику с курсом химии и сумел получить хорошую отметку по практикуму и курсу кристаллографии, значит можешь считать ты недалек от диплома.
Следует рассказать попутно об оборудовании и оснащенности химкорпуса приборами, инструментами, посудой стеклом, реактивами. Все это было запасено до открытия института в предвоенное время (до 1914 года) на долгие годы, что позволило студентам проходить не в группе, а обязательно индивидуальную и длительную практику, получить дополнительные хорошие знания на семинарских занятиях и в целом приобрести солидный учебный багаж по химии.
Оценивая обеспеченность кафедры неорганической химии, следует отметить общую хорошую оснащенность Воронежского сельскохозяйственного института, всех его лабораторий, кафедр, аудиторий, опытных полей, теплиц, машин и всего прочего, что требовалось для нужд учебного процесса агрономического факультета с его огромным машинным залом в три этажа, с набором самых современных по тому времени почвообрабатывающих, посевных, уборочных и других машин.
Конечно, надо помнить, что все это оборудование согласовано с тем временем; но, весьма ценно, институт сохранил установившуюся традицию, все время на всех кафедрах, ежегодно обновлять свою технику, быть всегда в техническом оснащении на самых передовых позициях.
Со своим близким товарищем Сашей Троицким, а также к нам примкнувшим Л.В.Фениксовым, мы нашли очень удобный и полезный для нашего опыта заработок на сборке поступающих в Воронежский склад сельскохозяйственных машин. Склад этот был огромного размера; он имел межобластное значение и принимал много весьма разнообразных машин для обработки почвы, уборки готового урожая с поля и обмолота. Нам давалось задание произвести сборку выгруженных из вагонов или барж сельскохозяйственных машин. Сборка должна быть очень тщательной, так как каждая сеялка, жатка, молотилка должны сразу же по прибытии на место и удалении временных транспортных предохранителей при перевозке по грунтовой дороге быть вполне пригодными к работе. Подготовка агрегатов и частей должна быть очень тщательной и, руководствуясь хорошими схемами, мы достигали безотказной сдачи приемщиками всех собираемых нами машин. Машины были самых новых по тем временам конструкций нашего отечественного производства из южных городов: Ростова на Дону, Херсона, Одессы, а также из зарубежных стран.
Помню хорошо поступавшие машины фирм Мак-Кармик – косилки, самоброски и лобогрейки; Диринг – сноповязалки; ; Эльворти – сеялки и молотилки; отличные наши плуги типа Сака, производимые южными заводами СССР.
Наша работа по сборке машин давала нам отличную практику по машиноведению, и при сдаче курса машиноведения у профессора Хохрякова все получили хорошие отметки в зачетной книжке. Неплохо мы и зарабатывали. Так как оплата была за каждую собранную машину, мы работали не покладая рук, и это давало нам заработать за каждый рабочий день по 5-6 рублей; по тем временам это была хорошая сумма, как добавка к получаемому студенческому пайку и стипендии.
Весьма сожалею, что нам не удалось аналогичного характера получить практику по тракторам и прицепным тракторным машинам. В мое пребывание в Воронеже тракторы на склады сельхозснабжения не поступали. Знакомство с тракторами типа Фордзон студенты получали в институте на кафедре машиноведения и земледелия, а вождению тракторов нас даже не обучали.

Говоря о достоинствах Воронежского сельскохозяйственного института, хочется отметить весьма удобное расположение его в 2-3 километрах от крупного областного университетского города. Удобная связь, не требующая длительного времени, позволяет членам семей профессорско-преподавательского состава института иметь постоянную работу в городе, а горожанам, напротив, иметь служебные места в институте. Город, крупный культурный центр, всегда открыт для посещения студентами, в свободное для них от занятий время, во все интересующие их учреждения культуры (театры, кино, библиотеки, городские общественные мероприятия, лекции и все, что может быть интересным и полезным студентам), не исключая знакомства со студенческой массой других вузов города.
Мне представляется, что такую оптимальную близость сельскохозяйственного ВУЗа к большому культурному центру, какая сложилась в Воронежском сельскохозяйственном институте, кстати сказать , также в Тимирязевской сельскохозяйственной академии и в Московском зоотехническом институте, где мне пришлось учиться, можно назвать вполне целесообразной, она безусловно способствует выращиванию кадров высокой квалификации по специальности, с общим хорошим уровнем развития культурного человека, имеющего высшее образование.
Огромное значение такого расположения сельскохозяйственного ВУЗа имеет удобство ближайших транспортных средств в общении с зоной его деятельности, со всей страной для выезда на конференции и совещания в другие года и пункты, созыв на своей территории необходимых съездов и собраний для широкого обмена результатами деятельности.
Кроме кафедры неорганической химии следует сказать, что в памяти остались и другие крупные и талантливые профессора института. Среди них, конечно, надо в первую очередь назвать профессора ботаники Бориса Александровича Келлера (1874г.), который вел вместе со своими ассистентами курс общей ботаники (анатомии и морфологии), систематики и физиологии растений. Б.А.Келлер был профессором института с первого года его организации, т.е. с 1913 по 1931гг.; затем переехал в Ленинград, работал директором Ботанического института АН СССР, почвенного института, Московского Ботанического сада. Крупный эколог, знаток русских степей, полупустынных и пустынных типов растительности, исследователь основ эволюции растений. Он был истинным другом студентов, пользовался огромным авторитетом и большой любовью. Радуюсь, что у меня сохранилась зачетная книжка Воронежского сельскохозяйственного института, в которой имеется его запись зачета по всем ботаническим дисциплинам.
Из других профессоров Воронежского института хочу назвать по физике профессора Добиаш, по кристаллографии, я уже о нем упоминал, профессора Сиому, который вскоре после приезда орловцев, выехал из Воронежа, в связи с его реэвакуацией по мирному договору в Эстонию.
Чувство глубокого уважения и доброй памяти осталось у меня от профессоров, с которыми связано мое образование в Воронежском сельскохозяйственном институте; хорошо помню профессора Петренко по геодезии, давшего нам квалификацию геодезиста, умение владеть теодолитом, мерной лентой и дальномером, что потом пригодилось мне на военной службе в артиллерийском полку, да и на работе по специальности; профессора Розанова, он вел курс органической химии, курс агрономической химии и сельскохозяйственного анализа; профессора Тюрина, которому я сдавал экзамены по минералогии, геологии и кристаллографии; профессора Козо-Полянского, он был профессором Воронежского университета, но часть курса систематики высших растений вел в сельскохозяйственном институте. Крупными фигурами среди профессоров, ведущих курсы по важным дисциплинам для агрономов, были профессора Богоявленский – по зоологии, Ключарев – по общему земледелию; П.Н.Першин – отличный лектор – профессор политической экономии; Хохряков – по машиноведению; по анатомии и гистологии Саноцкий; Тимченко – по микробиологии; Кабанов - по лесоводству.
Очень добрая память сохранилась до сих пор о профессоре А.И.Минине; он вел курс введения в агрономию. Вскоре после нашего приезда в Воронежский институт он прочел на нашем втором курсе великолепную лекцию как декан агрономического факультета, глава всей агрономической корпорации института. Эта поистине замечательная лекция по типу тимирязевской, где профессор Минин, он был крупной колоритной фигурой с величественным баритоном, поставил на важное общественное место, на широкую народную трибуну советского агронома общественника, агронома специалиста – организатора важнейшей в стране крупной отрасли – сельского хозяйства, распространителя передовых знаний сельскохозяйственной науки и умелого их применения в практике с учетом всего мирового опыта.
Семинар и часть курса частного земледелия мне пришлось сдавать профессору Ивану Вячеславовичу Якушкину; в последующие годы он переехал в Москву, работал профессором Тимирязевской сельскохозяйственной академии и был избран академиком Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина.
Хочется отметить, что два года, которые мне пришлось пробыть Воронежском сельскохозяйственном институте, оказались для меня отличной школой агрономических знаний и послужили средством приобретения общего сельскохозяйственного образования.
Обстоятельное прохождение теоретического курса фундаментальных наук и получение прикладных знаний, семинарские занятия, практические занятия, полевые работы, знакомство с опытами на экспериментальных полях и в экскурсиях на опытные станции и в Мичуринский сад к И.В.Мичурину в Козлов (теперь г.Мичуринск) – все это обогащало и давало накопление того необходимого багажа, который позволял формировать в умах студентов должный критерий для правильной оценки позитивных действий в сельском хозяйстве, для умелого им руководства.
Группа орловцев оказалась весьма активной, и вскоре мы вошли в общий поток всего студенчества и нашего курса, заслужили доверие и общее товарищеское признание. И на шумных студенческих собраниях, и в столовой, и на лекциях мы стали равными со всеми другими студентами, нас уже не выделяли как чужаков, сохранив за нами прочно привившийся к нам эпитет «орловцы».
Чтобы не отставать от других, мы усиленно взялись за числящиеся за нами хвосты по практическим занятиям и успешно справлялись со своими обязанностями. Затем постепенно мы вошли в общий ритм и в сочетании с семинарскими занятиями и прохождением практикума включились для сдачи экзаменов по теоретическим курсам. Уже к моменту летней перерегистрации, учрежденной Главпрофобром, у меня числилось 88% успеваемости, что давало право деканату в июле 1922 г. перевести меня на на второй курс агрономического факультета. Я оказался вровень со всеми другими студентами, а уже летом 1923 года был впереди многих и в зачетной книжке, кроме того, что сдавалось за второй курс, появились записи сдачи некоторых экзаменов за третий курс.
Тепло вспоминаются мне товарищеские вечеринки в большом количестве студентов и студенток в осенне-зимние месяцы, когда шли почти непрерывным потоком еженедельные, а то и чаще, екатерининские дни, у нас было очень много Екатерин, а то и другие именины и поводы, и праздновали мы их по студенчески шумно, но, разумеется, по веселью; по обилию угощения и подношений – весьма скромно. Праздновали и Татьянин день, были другие праздничные вечера и всегда они были веселыми, шумными, интересными и самодеятельными без приглашенных оркестров и артистов.
В студенческой среде у нас были великолепные ораторы, которые пользовались большим успехом, но больше всех других, мы уважали нашего студенческого старосту Парфенова, пожилого студента третьего курса, поступления еще 1915 года; он был на редкость доброжелательным человеком, всегда с вниманием относился к многим нуждам студентов, не позволял никаких грубостей и нетактичности, был отличным товарищем, к которому с уважением К.Д.Глинка, профессора и все члены студкома. Кстати сказать, он весьма приветливым был и к орловцам, старался, и успешно этого достигал, быстрее впитывать всех нас в общую студенческую среду института.
Среди нашей группы орловцев следует, пожалуй, отметить весьма способного студента, хорошего товарища и нашего нетитулованного вождя Анатолия Васильевича Финиксова. С ним вместе из Орловского университета перевелась и его сестра Рая Финиксова, очень симпатичная студентка, спокойная, уравновешенная и я тепло вспоминаю ее доброе имя.
Среди девочек студенток, переведенных из Орловского университета, была и более близкая мне знакомая, с которой я дружил больше года – Лена Сушкова. С ней мы были часто вместе на вечеринках, на прогулках к реке, не раз встречали вечерние зори на берегу р.Воронеж, слушали вечернюю тишину и пение соловьев.
Мы были друзьями и я никогда не забуду ее товарищеского ко мне отношения, высокое доверие, простоту в обращении и какую-то такую нежную, не переходящую границы любовь и дружелюбие..
Мы были рады встречаться друг с другом, переживали вместе наши общие радости, мне всегда было хорошо с ней и я не помню ни одного случая, чтобы мы с ней когда-либо поссорились. Не было каких-либо обид, натянутости в обращении, относился я к ней бережно, внимательно, никогда не допуская в своем поведении то, что могло бы ее обидеть. По-видимому, я отношу это к своей еще полудетской юности, мне не было еще и 20 лет, да и она была на один-два года моложе меня. Тогда в те годы наши чувства были, по-видимому, юношески возвышенными, а я всегда и даже в более поздние годы был в этом отношении чрезмерно скромным. Может быть это и несовременно, но до сих пор у меня сохранились эти чувства высокой щепетильности, дружелюбия и нежного отношения к девочкам и женщинам, что было воспитано еще с гимназических лет и что, радуюсь, сохранилось продолжительное время и послужило серьезным предупреждением от необдуманных и преждевременных поступков.
Едва ли это поощряется сейчас молодежью нашего времени, но в свои годы я получил, по-видимому, другой курс обучения, а может это самовнушение под влиянием тургеневских и аналогичных произведений; чистота чувств была очень дорогим в моем представлении свойством поведения или чертой характера.
Радуюсь, что долгие годы сохранились воспоминания не о темных Бунинских аллеях, а о светлых дружественных встречах, которые оставили радостную легкость в душе, самые лучшие лучезарные чувства прозрачной безмятежности о всех аллеях, по которым я бродил с теми, с кем был не единожды в близких интимных отношениях.
Я считал для себя великим счастьем удержать себя от крайнего поступка, за которым уже потеряна радость искренней безмятежности, близости, ибо этот крайний шаг, по моему убеждению, должен быть сделан в особых, не рядовых случаях, с долговременными, а не мимолетными последствиями.

из альбома первого выпуска архитекторов (66-71)
взято с форума [B]Воронежский СХИ - архитектурное отделение (1966 - 1988 годы)
на строительстве дома по Тимирязева
Вложение 1608011

Довоенный период
1923 год столовая

Заброшенные теплицы:

Узнал: и сейчас и в советские времена в башне актовый зал. На счет восстановления там церкви ведутся переговоры.

Сейчас, на июнь 2012г. что нибудь изменилось?

На территории не так давно построенного храма Татьяны мученицы - какое то старое здание.
Что в нем было раньше?

ТАТРА-813, До 1990-х кино в прокат школам, турбазам, пионерлагерям выдавали. Остатки заведения сразу за остановкой сейчас демонтируют.

интерьер. часы (сверху под потолком) висели во всех коридорах

одинаково время показывали? то бишь были синхронизированы?

здесь http://bvf.ru/forum/attachment.php?attachmentid=696053 был пожарный резервуар
церковь кафедры богословия (приход с 11 июля) до сентября 1918 располагалась в 235 ауд., где актовый зал в правом крыле корпуса
http://bvf.ru/forum/attachment.php?a...6&d=1266830888
http://bvf.ru/forum/attachment.php?a...4&d=1266830888

Т.е. купол с крестом над пожарным резервуаром, а церковь была отдельно в другом крыле?

здания общежития № 3

Вот в коридорах вдоль оранжереии висят таблички Не курить)))