Большой Воронежский Форум Mobile

Германская геополитика представлена в первую очередь трудами крупнейшего ученого Карла Хаусхофера (1869-1946) и его соратников. Хаусхофер родился в Мюнхене в баварской консервативной аристократической семье. Его отец был профессором политической экономии в Мюнхенском техническом университете. После окончания гимназии (высшей академической школы) Хаусхофер посвятил себя военной карьере и стал офицером в 1899 г. С 1895 по 1897 г. он прослушал серию курсов в Баварской военной академии. Большую роль в его становлении как географа и геополитика, считают биографы, сыграли различные дипломатические поручения в Юго-Восточной Азии и служба в Японии от Баварского военного министерства (1908-1910). Японский период закончился написанием его первой книги (1913) и докторской диссертации, которую он подготовил в Мюнхенском университете под руководством профессора Эриха фон Дригальски. Оба труда раскрывали географические основы развития Японской империи — этой, по выражению Хаусхофера, «Пруссии Востока» и обосновывали необходимость германо-японского союза. Это были исходные идеи хаусхоферского «евразийства» (гипотеза континентального блока). Он относил Японию к странам с континентальным типом мышления, рассматривая ее как полную противоположность другого островного государства — Великобритании, которая всегда стремилась отгородиться от континента и противопоставить себя ему. Япония же, по Хаусхоферу, напротив, обязана континенту культурой и письменностью. В пятидесятилетием возрасте Хаусхофер получил ранг генерал-майора, во время Второй мировой войны — бригадного генерала. Тем не менее свое творчество он сфокусировал на академической и отчасти политической деятельности, стал читать лекции в Мюнхенском университете, плодовито печататься, в результате чего вышло в свет около 400 научных и околонаучных книг и несколько сотен статей. К. Хаусхофер имел довольно широкие нацистские связи. В частности, поддерживал тесные отношения с Рудольфом Гессом («наци номер три»), имел контакты с Риббентропом, Геббельсом, Гиммлером и значительно реже с самим Гитлером. Имеются неточные свидетельства того, что он участвовал, наряду с Р. Гессом, в написании «Майн Кампф». В 1923 г. после неудавшегося «пивного путча» Гесс вместе с Гитлером скрывались в Альпах в загородном доме Хаусхофера, а затем, когда они отбывали наказание в мюнхенской тюрьме, Хаусхофер часто навещал их. Во время их долгих бесед Гитлер и познакомился с геополитикой, а придя к власти, сделал геополитику частью германской идеологии. В литературе встречается мнение, что в 1930-е годы основные связи Хаусхофера с нацистской политической элитой осуществлялись через его старшего сына Альбрехта (тоже профессионального геополитика), который с 1934 г. работал внештатным исследователем в Министерстве иностранных дел. Политическое влияние Хаусхофера на нацистский режим прошло через два испытания, которые в конечном счете свели это влияние на нет. Во-первых, это неудавшаяся мирная миссия Р. Гесса в Англию (перелет в 1941 г. в Великобританию с миссией убедить две «нордические нации» слиться в одну, как утверждал Гесс, принадлежала Хаусхоферу). Во-вторых, провал июльского (1944 г.) покушения на Гитлера, в котором участвовал сын К. Хаусхофера Альбрехт (за несколько дней до окончания войны, 23 апреля 1945 г., Альбрехт был вывезен из тюрьмы Моабит и подороге убит). Сам Карл Хаусхофер после июльского заговора был аоестован властями и некоторое время был заключенным концентрационного лагеря Дахау. После расстрела сына, полностью лишившись иллюзий относительно нацизма, а также допросов в связи с Нюрнбергским трибуналом Хаусхофер покончил с собой в марте 1946 г. В учебниках и миографиях по геополитике принято безоговорочно осуждать данную геополитическую школу как отказавшуюся от объективной науки и занимавшуюся обоснованием и оправданием агрессивной внешней политики Третьего рейха. Этот подход правомерен, но абсолютно недостаточен для оценки идей, разработанных немецкими геополитиками. Геополитика в Германии отражалась как теория главным образом в журнале, основателем и редактором которого с 1924 по 1941 г. был К. Хаусхофер. Ключевыми понятиями для него были ратцелевское «жизненное пространство» и «пространство как фактор силы», согласно которым основные экономические и политические проблемы Германии вызваны несправедливыми и тесными границами, доставшимися от Версальского договора. Хаусхофер, так же как и многие современники, придерживался социал-дарвинистской ориентации, а геополитику считал разумом государства. Если же отойти от межличностных отношений этого геополитика с ведущими нацистскими политиками на определенном этапе его творчества, то можно обнаружить дополнительные причины для сомнений в решающей роли идей Хаусхофера в военной стратегии Третьего рейха. Прежде всего следует подчеркнуть принципиальное различие между ратцелевским материализмом, которого придерживался Хаусхофер, и идеалистическим мировоззрением национал-социализма, исходившего из ложной идеи расового превосходства. Исследователь жизни и творчества Хаусхофера Ф. Эбелинг отмечает, что Хаусхофер посвятил себя познанию и не стремился использовать полученные знания для покорения, войны и империализма. Но поскольку геополитика не может быть чистой наукой в силу того, что объекты ее изучения — это одновременно и элементы политики, борьбы за власть, постольку Хаусхофер не смог сохранить нужную дистанцию в отношениях с нацистскими властями. Английский геополитик Дж. Паркер приводит слова самого Хаусхофера о том, что границы между чистой и прикладной наукой легко пересекаются и что он изредка те границы переходил. Безусловно, основные положения, на которых были основаны идеи национал-социализма и геополитики, существенно различались, но несомненно то, что между ними существовали тесные взаимоотношения. Геополитика Хаусхофера использовалась нацистским режимом, особенно в пропагандистских целях. Эбелинг отмечает, что Гитлер до осени 1938 г. придерживался идей Хаусхофера, а затем полностью отошел от основ, разработанных ученым. Охарактеризуем в общих чертах объективные предпосылки идеологии Хаусхофера и его сподвижников. Еще во Втором рейхе Пруссия в геополитическом отношении рассматривалась как своего рода вооруженный лагерь в центре враждебного окружения. О. Бисмарк говорил, что единственными эффективными рубежами Германии является ее армия. Сформировалась концепция обширной и могущественной Центральной (Срединной) Европы, руководимой Германией. Другим народам предлагалась германская защита от внешней опасности. Исходя из принципа объединения «Малой Германии» в Германскую империю в 1871 г., важным элементом внешней политики страны стало усиление связей между территориями, которые германские власти хотели бы включить в состав «Большой Германии». Центром «Большой Германии» считались Германия и Австро-Венгрия. Геополитическая доктрина состояла в том, что Германия могла находиться в безопасности, только являясь центральной частью коалиции центрально-европейских государств. Как известно, для Ратцеля и его последователей существовала определенная связь между национально-государственным развитием и обладанием достаточным пространством. Территориальная экспансия в Европе считалась единственным способом для достижения этой цели. Однако после поражения Германии в Первой мировой войне концепция Срединной Европы оказалась, с точки зрения Хаусхофера, недостаточной для осуществления задач Германской империи. Оказалось, что Германия столкнулась не с конфликтом Суши и Моря, а с неожиданным их альянсом (СССР, США, Великобритания). Перед Германией встала невыполнимая в сущности задача достичь преимущества одновременно на Суше и на Море. Этого никогда не способны были достичь ни великие державы Моря, ни великие державы Суши, считал Хаусхофер. «Пираты степи и пираты моря» достигали влияния лишь за счет только их собственных (внутренних) элементов. А германские геополитики искали путь к достижению в Срединной Европе одновременно и континентальной и морской мощи. Однако в германской геополитике происходили смены идей, которые необходимо последовательно рассмотреть. Хаусхофер весьма чтил не региональные идеи Срединной Европы, а планетарные идеи Маккиндера и Мэхэна. В частности, доклад Маккиндера в Королевском географическом обществе «Географическая ось истории» (1904) он охарактеризовал как сжатое в несколько страниц грандиозное объяснение мировой политики. Особое место в геополитике Хаусхофера занимает идея Больших пространств, в которой формирование геополитических макроструктур построено на преобладании или смене широтных и меридиональных тенденций экспансий мировых держав. В античном мире, считал он, географическая ориентация Средиземноморья, южных пустынь и горных хребтов способствовала развитию Большого пространства вдоль параллелей: Восток-Запад. Исключение составляли движения цивилизаций меридионально текущих рек, но и они испытывали на себе давление широтных экспансий. Затем возобладали сменявшие друг друга волны широтной экспансии — осуществили эти экспансии финикийцы, эллины, римляне, арабы, степные народы, франки, иберийцы. Тенденция глобального широтного геополитического развития достигла своего высшего размаха в результате широтной экспансии Португалии и Испании. По следам португальцев и испанцев последовала Великобритания, которая была предопределена к широтной экспансии своим присутствием в Средиземноморье и необходимостью охранять азиатские владения. Что касается Северной Евразии, то в ее пределах образовалась Империя (Россия) с широтным типом экспансии. В 40-х годах XX в. две геополитические макроструктуры, ориентированные по линии меридиана — Восточно-Азиатский блок и Панамериканский блок, — почти одновременно вторглись в геополитическое поле широтной динамики — в Евразию. Такой разворот геополитических сил предопределил полное изменение «силового поля» на земной поверхности. В Евразии стал реальным переход от своей традиционной широтной стратегии к меридиональной. Например, Хаусхофер считал реальным осуществление Евро-Африканского проекта, перехода СССР к «стратегии теплых морей», планов Индии по включению в сферу своего влияния тихоокеанских островов. Это новое геополитическое деление мира коренным образом отличалось от модели Маккиндера и получило название панрегионализма. Мотивы этого подхода он объяснял американской широтной экспансией с возможным использованием методов «анаконды». Так, если Большое пространство Восточной Азии уже оформилось и стремится к самоограничению в рамках своих континентальных границ, то США, которые завершили свои планы геополитического панамериканизма (т.е. включение Латинской Америки в сферу своего влияния), перешли в геополитическое поле широтной экспансии. Отсюда Хаусхофер делал вывод о необходимости поделить мир вдоль меридианов. В результате им был развит панрегионапизм как интерпретация понятия о глобальных экономических регионах. Панрегионы Хаусхофера были не просто экономические блоки. Они основывались на так называемых панидеях, которые подразумевали объединения государств, исходя из общности социально-политических и экономических проблем, хотя на практике осуществлялось господство одних стран над другими. В своей первой панрегионалистской модели Хаусхофер разделил мир на три с севера на юг ориентированных панрегиона, каждый из которых состоял из ядра и периферии: Пан-Америка с ядром в США, Евро-Африка с ядром в Германии и Пан-Азия с ядром в Японии, в периферию включалась и Австралия. Каждый панрегион потенциально обладал экономической самодостаточностью. Эта географическая структура была интересна тем, что она включала огромные функциональные регионы вокруг каждого центрального государства, крест-накрест пересекая регионы, богатые природными ресурсами, широко охватывающие земной шар. Каждый панрегион включал часть арктического пространства, зоны с умеренным и тропическим климатом. Из модели вовсе было неясно, какую роль в ней играет СССР. Позже Хаусхофер предлагал как один из вариантов развития геополитических событий четырехчленное деление мира. Четвертым панрегионом стала Пан-Россия с ее сферой влияния в Иране, Афганистане и на Индостане. Значительная восточная часть СССР в этой схеме входила в состав Восточно-Азиатской сферы сопроцветания. Панрегионалистская идея была, собственно, противовесом действующей, но приходящей к тому времени в упадок модели «метрополия — колония». Выступая против Британской империи и присутствия США в Евразии, Хаусхофер поддерживал движение за независимость индуистских, арабских стран, персов и других народов. Рост влияния в мировой экономике и геополитике США и СССР сделал понятие панрегионов временно несостоятельным. Однако с окончанием резкого доминирования США в мировой экономике, а затем распадом мировой социалистической системы вначале экономические блоки, а впоследствии даже панрегионы возвратились в мировую практику. В зависимости от изменения конъюнктуры Хаусхофер подстраивал свои идеи под конкретную политику нацистского правительства. В конце 1930-х годов он оставил панрегионалистскую концепцию и перешел к другой. Во время подготовки и после заключения Акта Молотова—Риббентропа Хаусхофер проводил в своих работах линию континентального блока, т.е. ориентацию Германии на Восток. Он обосновывал идею оси Берлин — Москва—Токио, сторонником которой был также японский геополитик и государственный деятель периода Сева в Японии Коноэ Фумимаро. Это была по существу идея большого континентального евроазиатского союза. Теоретически доказывалось, что культура Германии — это западное продолжение азиатской традиции. За всей этой риторикой, очевидно, стоял расчет на ресурсы России и другие необжитые районы Евразии. В рамках Акта Молотова—Риббентропа Хаусхофер видел преодоление крайне неблагоприятного «зажатого» положения Германии между талассократическими державами и хартлендом. Для этого, согласно идее континентального блока, нужно было использовать мировое геополитическое положение России. Союз ГепманиИ с Россией, согласно концепции Хаусхофера, называемой отдельными авторами «концепцией внутренней линии», обеспечил 6ы Германии трансконтинентальные коммуникации от Рейна до Амура и Янцзы, свободные от англосаксонского влияния. Германия получила бы выход к открытому океану и стала бы обладать мощью как континентальной, так и океанической державы. Преодоление континентальности государства путем продвижения к морям и океанам Хаусхофер считал проявлением «воли к пространству» у нации. Чем труднее осуществляется этот выход, тем больше воли нужно проявить нации. В качестве примера проявления такой воли он приводил Россию, которая, преодолевая жесткое сопротивление ряда государств, вышла к Балтийскому, Черному морям и к Тихому океану. При этом продвижение к морям Хаусхофер, как и Маккиндер, считал не самоцелью, а средством освоения континентов. Как раз слабость морских держав проявляется в том, что они осваивают главным образом береговую линию и не углубляются в материковую часть. Реализация концепции континентального блока обеспечила бы превосходство Германии над Великобританией, считал Хаусхофер. Более того, Германия имела бы превосходство в «третьем пространстве» (понятие Хаусхофера), т.е. в воздушном (авиационном) пространстве. Развитие авиации революционизировало возможности пространственных завоеваний. Этот новый военно-технологический фактор привел якобы к моральному устареванию «талассократических теорий*, потере многими военно-морскими базами своего значения и открыл новые возможности для преобладания континентальных стран. Исходя из концепции континентального объединения и роли «третьего пространства» в геополитике, германо-советский пакт о ненападении 1939 г. был воспринят Хаусхофером в качестве исторической вехи. Современный британский географ П. Тейлор пишет о том, что в рамках этого пакта Хаусхофер в 1940 г. разработал план создания большого континентального блока, который бы объединял гитлеровскую Германию, франкистскую Испанию, Францию Виши, фашистскую Италию, СССР, Японию против Британской империи и Соединенных Штатов [Taylor, 1989). В таких размерах этот блок был близок к пространству Мирового острова в построениях Маккиндера. В рамках такого Большого пространства можно было бы осуществить идею универсального государства, вывести его из-под влияния «внешнего полумесяца» и установить мировое господство Германии. Однако основной идее континентального блока Хаусхофера не суждено было осуществиться, поскольку Германия в 1941 г. напала на СССР. Ряд авторов расценивает все эти события как подавление геополитического фактора технологическим превосходством, что якобы и привело к принятию решений, катастрофически сказавшихся на судьбе Германии. Кроме того, даже если бы произошло образование такого блока, то вряд ли бы он оказался жизнеспособным и долговременным по ряду причин, одна из которых заключалась в том, что СССР отводилась роль второстепенной державы. Поняв, что войну с СССР предотвратить невозможно, Хаусхофер попытался предотвратить войну на два фронта. У Гитлера, напротив, созрело убеждение в том, что военно-технологическое превосходство Германии, в частности в авиации, преодолеет ее геополитические ограничения и она сможет побеждать и на Западе, и на Востоке. Такого же мнения придерживались и некоторые сподвижники Хаусхофера, в частности Нибур, который считал, что авиация поможет преодолеть недостатки геополитического положения Германии. Однако практика показала, что значение авиационного пространства было, в конечном счете, переоценено. Технологическое превосходство Германии существенно увеличило ее экспансионистские возможности, и она временно завоевала огромную территорию Европы.

а мне ещё думать и писАть...

Сообщение от DoctorV:
а мне ещё думать и писАть...

Ну можешь почитать:

К немецким классикам государствоведения и политологии относится Карл Шмитт (1887—1985). Он родился в небольшом городке Плетгенберге в Пруссии в семье католика. Его отец заведовал церковной кассой. Учился юриспруденции в Берлинском университете. Вступил в нацистскую партию 1 мая 1933 г. В годы фашистского режима высказывал одиозные антисемитские идеи. После поражения Германии ему инкриминировалось обоснование «легитимности военной агрессии», за что на Нюрнбергском процессе была предпринята попытка причислить Шмитта к военным преступникам. Он был под арестом в связи с Нюрнбергским трибуналом с 1945 по 1947 г. Однако обвинение было снято, но вплоть до 1970-х годов он как ученый оставался в безвестности из-за его активного сотрудничества с нацистами. Существует стойкая традиция причислять его к «консервативным революционерам», хотя это не соответствует его взглядам, пишет российский политолог А. Филиппов. В то же время причастность Шмитта к этому политическому течению обосновывает немецкий исследователь Ф. Эбелинг. В работе «Понятие политического» Шмитт выступил с критИ кой либерального универсализма с его идеей «прав человека». Последние он противопоставлял «правам народов», чем вызвал недовольство у идеологов фашизма, которые отрицали вообще все права, не связанные с государством (Третьим рейхом). Неустранимость политического означает неустранимость и противостояние друзей и врагов, считал Шмитт. Его работа «Порядок больших пространств в праве народов, с запретом на интервенцию для чуждых пространству сил» (1939)» брошюра «Земля и море» (1942), статьи «Номос Земли» (1950), «Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противостояние Земли и Моря» (1959) и другие написаны очень ярко, доказательно, однако носят тенденциозный характер. Научность в них сочетается с мифологизмом, личной интуицией и публицистикой. Содержание его геополитических идей пунктирно может быть сведено к следующему. Во-первых, ему принадлежит концепция «номоса» Земли. Под «номосом» автор понимает закон взаимосвязи между организацией народом земного пространства и особенностями государства, всего его социального устройства и права. Первый «номос» Земли существовал до Великих географических открытий, когда не были еще известны все океаны и Америка, и поэтому у людей не было глобального представления о планете. Каждый многочисленный народ считал себя центром мира и воевал с «чистой совестью» до тех пор, пока не наталкивался на границу, т.е. на организованное военное сопротивление по защите территории со стороны другого народа. Великие географические открытия разрушили первый «номос», а открывателями второго «номоса» Земли стали европейские народы, которые разделили планету между собой. Суша была поделена, но зато море было свободным. Самая богатая морская держава Англия постепенно захватила и мировые океаны (океанские транспортные пути) и установила равновесие между «землей и сушей». Особая расстановка сил была на европейской континентальной части, где равновесие не терпело гегемонии ни одной из континентальных держав. В результате гарантом стабильности и здесь была Англия. Европоцентрический второй «номос» был разрушен Первой мировой войной. Образовался третий «номос Земли. Земля распалась на две половины: восточную и западную. Эти части пришли к состоянию «холодной войны», а при случае и «горячей». «Но за географической противоположностью вырисовывается более глубокое и изначальное противопоставление. Достаточно посмотреть на глобус и увидеть, что называемое сегодня Востоком — это огромные континентальные массы суши. Для сравнения: огромные пространства западного полушария покрыты великими планетарными морями, Атлантическим и Тихим океанами. Так не скрывается ли за противостоянием Востока и Запада противостояние между континентальным и морским мирами, противоположности земного и морского начал?». Во-вторых, Шмитт, конструируя «номос» Земли, пришел к выводу о сущностной противоположности «номоса» Земли «номосу» Моря. По его мнению, это противоположные и враждебные по отношению друг к другу носители цивилизаций, чему он дал свою философскую, юридическую и нравственную интерпретацию. Применительно к «силам Суши» он использовал название Бегемот, а к «силам Моря» — Левиафан (два библейских чудовища, одно из которых воплощает в себе сухопутных тварей, другое — всех водных, морских). Этически он на стороне Моря. Это видно, например, из сравнения символов Моря и Суши — Корабля и Дома. «Корабль — основа морского существования людей, подобно тому как Дом — это основа их сухопутного существования. Корабль и Дом не являются антитезами в смысле статического полярного напряжения; они представляют собой различные ответы на различные вызовы истории. Итак, в центре сухопутного существования стоит Дом. В центре морского существования — Корабль. Дом (Суша) — это покой, Корабль (Море) — это движение. В силу движения Корабль обладает иной средой и иным горизонтом. Технические открытия, лежащие в основе промышленной революции, только там на самом деле приведут к индустриальной революции, где сделан шаг к морскому существованию, — отмечал Шмитт. — Только при освоении Океана Корабль становится настоящей антитезой Дома». «Номос» Моря — это реальность, враждебная традиционному обществу. Совершенно очевидно, что в талантливых в литературном отношении размышлениях Шмитта нельзя не увидеть влияния на него идей прежде всего Мэхэна. В-третьих, Шмитт предрекал великую цивилизационную катастрофу, связанную с переходом от «старого номоса» планеты к современному, когда нарушено равновесие между Морем и Землей. По его мнению, это связано с тем, что цивилизация все дальше уходит от Почвы (проведем параллель понятия Почвы с понятием «месторазвития» русских ученых П. Н. Савицкого и «кормящего ландшафта» Л. Н. Гумилева), с которой он прочно связывал государство, социальную организацию и право. Человечество эк®» построившее летательные аппараты, космические корабли, все больше отрывается от Почвы. «Равновесие нарушено. Развитие современной техники отняло у Моря его изначальный характер. Третье измерение, воздушное пространство, добавилось как силовое поле человеческого господства и деятельности». Шмитт видел три выхода из нарушенного равновесия между Почвой и состоянием цивилизации. Первый состоит в том, что в ходе противостояния между Землей и Морем останется победитель, который станет единственным хозяином мира. Второй выход — в попытке поддержать структуру равновесия «старого номоса», т.е. сохранить превосходство Моря, присовокупив к его морскому превосходству еще и сухопутное и воздушное. Однако при подобном развитии ситуации, по Шмитту, может появиться фигура «партизана» Суши как последнее действующее лицо истории, которое всеми средствами будет стремиться защитить «сухопутный порядок», сопротивляясь тотальному наступлению Моря. Третья возможность также основывается на идее равновесия, которое будет базироваться на основе нескольких блоков (Больших независимых пространств), которые установят между собой согласие в поддержании порядка на планете. В-четвертых, Шмитт разрабатывал гипотезу Больших пространств, считая принцип имперской интеграции выражением логического и естественного человеческого стремления к синтезу. Для каждой всемирной империи (по-немецки — рейх) характерен определенный релятивизм по отношению к многоцветью возможных воззрений, решительное превосходство над локальными своеобразиями, а одновременно — оппортунистическая терпимость в том, что не имеет центрального значения. Большое пространство находится под господством государства, имеющего идею-силу. В качестве примера Большого пространства он рассматривал пространство двух Америк, объединенных идеей-силой — доктриной Монро. Взаимоотношения между Большими пространствами Шмитт предлагал включить в международное право. Эти идеи перекликаются с пангерманистской идеей (по Шмитту — Немецкое Большое пространство) и особенно концепцией «новых правых», в частности разработкой бельгийского консервативного революционера Ж. Тириара «Европа от Владивостока до Дублина».

Xenon, спасибо за пасту, а то моя уже кончилась

DoctorV, вот ещё:

Германская геополитика представлена в первую очередь трудами крупнейшего ученого Карла Хаусхофера (1869-1946) и его соратников. Хаусхофер родился в Мюнхене в баварской консервативной аристократической семье. Его отец был профессором политической экономии в Мюнхенском техническом университете. После окончания гимназии (высшей академической школы) Хаусхофер посвятил себя военной карьере и стал офицером в 1899 г. С 1895 по 1897 г. он прослушал серию курсов в Баварской военной академии. Большую роль в его становлении как географа и геополитика, считают биографы, сыграли различные дипломатические поручения в Юго-Восточной Азии и служба в Японии от Баварского военного министерства (1908-1910). Японский период закончился написанием его первой книги (1913) и докторской диссертации, которую он подготовил в Мюнхенском университете под руководством профессора Эриха фон Дригальски. Оба труда раскрывали географические основы развития Японской империи — этой, по выражению Хаусхофера, «Пруссии Востока» и обосновывали необходимость германо-японского союза. Это были исходные идеи хаусхоферского «евразийства» (гипотеза континентального блока). Он относил Японию к странам с континентальным типом мышления, рассматривая ее как полную противоположность другого островного государства — Великобритании, которая всегда стремилась отгородиться от континента и противопоставить себя ему. Япония же, по Хаусхоферу, напротив, обязана континенту культурой и письменностью. В пятидесятилетием возрасте Хаусхофер получил ранг генерал-майора, во время Второй мировой войны — бригадного генерала. Тем не менее свое творчество он сфокусировал на академической и отчасти политической деятельности, стал читать лекции в Мюнхенском университете, плодовито печататься, в результате чего вышло в свет около 400 научных и околонаучных книг и несколько сотен статей. К. Хаусхофер имел довольно широкие нацистские связи. В частности, поддерживал тесные отношения с Рудольфом Гессом («наци номер три»), имел контакты с Риббентропом, Геббельсом, Гиммлером и значительно реже с самим Гитлером. Имеются неточные свидетельства того, что он участвовал, наряду с Р. Гессом, в написании «Майн Кампф». В 1923 г. после неудавшегося «пивного путча» Гесс вместе с Гитлером скрывались в Альпах в загородном доме Хаусхофера, а затем, когда они отбывали наказание в мюнхенской тюрьме, Хаусхофер часто навещал их. Во время их долгих бесед Гитлер и познакомился с геополитикой, а придя к власти, сделал геополитику частью германской идеологии. В литературе встречается мнение, что в 1930-е годы основные связи Хаусхофера с нацистской политической элитой осуществлялись через его старшего сына Альбрехта (тоже профессионального геополитика), который с 1934 г. работал внештатным исследователем в Министерстве иностранных дел. Политическое влияние Хаусхофера на нацистский режим прошло через два испытания, которые в конечном счете свели это влияние на нет. Во-первых, это неудавшаяся мирная миссия Р. Гесса в Англию (перелет в 1941 г. в Великобританию с миссией убедить две «нордические нации» слиться в одну, как утверждал Гесс, принадлежала Хаусхоферу). Во-вторых, провал июльского (1944 г.) покушения на Гитлера, в котором участвовал сын К. Хаусхофера Альбрехт (за несколько дней до окончания войны, 23 апреля 1945 г., Альбрехт был вывезен из тюрьмы Моабит и подороге убит). Сам Карл Хаусхофер после июльского заговора был аоестован властями и некоторое время был заключенным концентрационного лагеря Дахау. После расстрела сына, полностью лишившись иллюзий относительно нацизма, а также допросов в связи с Нюрнбергским трибуналом Хаусхофер покончил с собой в марте 1946 г. В учебниках и миографиях по геополитике принято безоговорочно осуждать данную геополитическую школу как отказавшуюся от объективной науки и занимавшуюся обоснованием и оправданием агрессивной внешней политики Третьего рейха. Этот подход правомерен, но абсолютно недостаточен для оценки идей, разработанных немецкими геополитиками. Геополитика в Германии отражалась как теория главным образом в журнале, основателем и редактором которого с 1924 по 1941 г. был К. Хаусхофер. Ключевыми понятиями для него были ратцелевское «жизненное пространство» и «пространство как фактор силы», согласно которым основные экономические и политические проблемы Германии вызваны несправедливыми и тесными границами, доставшимися от Версальского договора. Хаусхофер, так же как и многие современники, придерживался социал-дарвинистской ориентации, а геополитику считал разумом государства. Если же отойти от межличностных отношений этого геополитика с ведущими нацистскими политиками на определенном этапе его творчества, то можно обнаружить дополнительные причины для сомнений в решающей роли идей Хаусхофера в военной стратегии Третьего рейха. Прежде всего следует подчеркнуть принципиальное различие между ратцелевским материализмом, которого придерживался Хаусхофер, и идеалистическим мировоззрением национал-социализма, исходившего из ложной идеи расового превосходства. Исследователь жизни и творчества Хаусхофера Ф. Эбелинг отмечает, что Хаусхофер посвятил себя познанию и не стремился использовать полученные знания для покорения, войны и империализма. Но поскольку геополитика не может быть чистой наукой в силу того, что объекты ее изучения — это одновременно и элементы политики, борьбы за власть, постольку Хаусхофер не смог сохранить нужную дистанцию в отношениях с нацистскими властями. Английский геополитик Дж. Паркер приводит слова самого Хаусхофера о том, что границы между чистой и прикладной наукой легко пересекаются и что он изредка те границы переходил. Безусловно, основные положения, на которых были основаны идеи национал-социализма и геополитики, существенно различались, но несомненно то, что между ними существовали тесные взаимоотношения. Геополитика Хаусхофера использовалась нацистским режимом, особенно в пропагандистских целях. Эбелинг отмечает, что Гитлер до осени 1938 г. придерживался идей Хаусхофера, а затем полностью отошел от основ, разработанных ученым. Охарактеризуем в общих чертах объективные предпосылки идеологии Хаусхофера и его сподвижников. Еще во Втором рейхе Пруссия в геополитическом отношении рассматривалась как своего рода вооруженный лагерь в центре враждебного окружения. О. Бисмарк говорил, что единственными эффективными рубежами Германии является ее армия. Сформировалась концепция обширной и могущественной Центральной (Срединной) Европы, руководимой Германией. Другим народам предлагалась германская защита от внешней опасности. Исходя из принципа объединения «Малой Германии» в Германскую империю в 1871 г., важным элементом внешней политики страны стало усиление связей между территориями, которые германские власти хотели бы включить в состав «Большой Германии». Центром «Большой Германии» считались Германия и Австро-Венгрия. Геополитическая доктрина состояла в том, что Германия могла находиться в безопасности, только являясь центральной частью коалиции центрально-европейских государств. Как известно, для Ратцеля и его последователей существовала определенная связь между национально-государственным развитием и обладанием достаточным пространством. Территориальная экспансия в Европе считалась единственным способом для достижения этой цели. Однако после поражения Германии в Первой мировой войне концепция Срединной Европы оказалась, с точки зрения Хаусхофера, недостаточной для осуществления задач Германской империи. Оказалось, что Германия столкнулась не с конфликтом Суши и Моря, а с неожиданным их альянсом (СССР, США, Великобритания). Перед Германией встала невыполнимая в сущности задача достичь преимущества одновременно на Суше и на Море. Этого никогда не способны были достичь ни великие державы Моря, ни великие державы Суши, считал Хаусхофер. «Пираты степи и пираты моря» достигали влияния лишь за счет только их собственных (внутренних) элементов. А германские геополитики искали путь к достижению в Срединной Европе одновременно и континентальной и морской мощи. Однако в германской геополитике происходили смены идей, которые необходимо последовательно рассмотреть. Хаусхофер весьма чтил не региональные идеи Срединной Европы, а планетарные идеи Маккиндера и Мэхэна. В частности, доклад Маккиндера в Королевском географическом обществе «Географическая ось истории» (1904) он охарактеризовал как сжатое в несколько страниц грандиозное объяснение мировой политики. Особое место в геополитике Хаусхофера занимает идея Больших пространств, в которой формирование геополитических макроструктур построено на преобладании или смене широтных и меридиональных тенденций экспансий мировых держав. В античном мире, считал он, географическая ориентация Средиземноморья, южных пустынь и горных хребтов способствовала развитию Большого пространства вдоль параллелей: Восток-Запад. Исключение составляли движения цивилизаций меридионально текущих рек, но и они испытывали на себе давление широтных экспансий. Затем возобладали сменявшие друг друга волны широтной экспансии — осуществили эти экспансии финикийцы, эллины, римляне, арабы, степные народы, франки, иберийцы. Тенденция глобального широтного геополитического развития достигла своего высшего размаха в результате широтной экспансии Португалии и Испании. По следам португальцев и испанцев последовала Великобритания, которая была предопределена к широтной экспансии своим присутствием в Средиземноморье и необходимостью охранять азиатские владения. Что касается Северной Евразии, то в ее пределах образовалась Империя (Россия) с широтным типом экспансии. В 40-х годах XX в. две геополитические макроструктуры, ориентированные по линии меридиана — Восточно-Азиатский блок и Панамериканский блок, — почти одновременно вторглись в геополитическое поле широтной динамики — в Евразию. Такой разворот геополитических сил предопределил полное изменение «силового поля» на земной поверхности. В Евразии стал реальным переход от своей традиционной широтной стратегии к меридиональной. Например, Хаусхофер считал реальным осуществление Евро-Африканского проекта, перехода СССР к «стратегии теплых морей», планов Индии по включению в сферу своего влияния тихоокеанских островов. Это новое геополитическое деление мира коренным образом отличалось от модели Маккиндера и получило название панрегионализма. Мотивы этого подхода он объяснял американской широтной экспансией с возможным использованием методов «анаконды». Так, если Большое пространство Восточной Азии уже оформилось и стремится к самоограничению в рамках своих континентальных границ, то США, которые завершили свои планы геополитического панамериканизма (т.е. включение Латинской Америки в сферу своего влияния), перешли в геополитическое поле широтной экспансии. Отсюда Хаусхофер делал вывод о необходимости поделить мир вдоль меридианов. В результате им был развит панрегионапизм как интерпретация понятия о глобальных экономических регионах. Панрегионы Хаусхофера были не просто экономические блоки. Они основывались на так называемых панидеях, которые подразумевали объединения государств, исходя из общности социально-политических и экономических проблем, хотя на практике осуществлялось господство одних стран над другими. В своей первой панрегионалистской модели Хаусхофер разделил мир на три с севера на юг ориентированных панрегиона, каждый из которых состоял из ядра и периферии: Пан-Америка с ядром в США, Евро-Африка с ядром в Германии и Пан-Азия с ядром в Японии, в периферию включалась и Австралия. Каждый панрегион потенциально обладал экономической самодостаточностью. Эта географическая структура была интересна тем, что она включала огромные функциональные регионы вокруг каждого центрального государства, крест-накрест пересекая регионы, богатые природными ресурсами, широко охватывающие земной шар. Каждый панрегион включал часть арктического пространства, зоны с умеренным и тропическим климатом. Из модели вовсе было неясно, какую роль в ней играет СССР. Позже Хаусхофер предлагал как один из вариантов развития геополитических событий четырехчленное деление мира. Четвертым панрегионом стала Пан-Россия с ее сферой влияния в Иране, Афганистане и на Индостане. Значительная восточная часть СССР в этой схеме входила в состав Восточно-Азиатской сферы сопроцветания. Панрегионалистская идея была, собственно, противовесом действующей, но приходящей к тому времени в упадок модели «метрополия — колония». Выступая против Британской империи и присутствия США в Евразии, Хаусхофер поддерживал движение за независимость индуистских, арабских стран, персов и других народов. Рост влияния в мировой экономике и геополитике США и СССР сделал понятие панрегионов временно несостоятельным. Однако с окончанием резкого доминирования США в мировой экономике, а затем распадом мировой социалистической системы вначале экономические блоки, а впоследствии даже панрегионы возвратились в мировую практику. В зависимости от изменения конъюнктуры Хаусхофер подстраивал свои идеи под конкретную политику нацистского правительства. В конце 1930-х годов он оставил панрегионалистскую концепцию и перешел к другой. Во время подготовки и после заключения Акта Молотова—Риббентропа Хаусхофер проводил в своих работах линию континентального блока, т.е. ориентацию Германии на Восток. Он обосновывал идею оси Берлин — Москва—Токио, сторонником которой был также японский геополитик и государственный деятель периода Сева в Японии Коноэ Фумимаро. Это была по существу идея большого континентального евроазиатского союза. Теоретически доказывалось, что культура Германии — это западное продолжение азиатской традиции. За всей этой риторикой, очевидно, стоял расчет на ресурсы России и другие необжитые районы Евразии. В рамках Акта Молотова—Риббентропа Хаусхофер видел преодоление крайне неблагоприятного «зажатого» положения Германии между талассократическими державами и хартлендом. Для этого, согласно идее континентального блока, нужно было использовать мировое геополитическое положение России. Союз ГепманиИ с Россией, согласно концепции Хаусхофера, называемой отдельными авторами «концепцией внутренней линии», обеспечил 6ы Германии трансконтинентальные коммуникации от Рейна до Амура и Янцзы, свободные от англосаксонского влияния. Германия получила бы выход к открытому океану и стала бы обладать мощью как континентальной, так и океанической державы. Преодоление континентальности государства путем продвижения к морям и океанам Хаусхофер считал проявлением «воли к пространству» у нации. Чем труднее осуществляется этот выход, тем больше воли нужно проявить нации. В качестве примера проявления такой воли он приводил Россию, которая, преодолевая жесткое сопротивление ряда государств, вышла к Балтийскому, Черному морям и к Тихому океану. При этом продвижение к морям Хаусхофер, как и Маккиндер, считал не самоцелью, а средством освоения континентов. Как раз слабость морских держав проявляется в том, что они осваивают главным образом береговую линию и не углубляются в материковую часть. Реализация концепции континентального блока обеспечила бы превосходство Германии над Великобританией, считал Хаусхофер. Более того, Германия имела бы превосходство в «третьем пространстве» (понятие Хаусхофера), т.е. в воздушном (авиационном) пространстве. Развитие авиации революционизировало возможности пространственных завоеваний. Этот новый военно-технологический фактор привел якобы к моральному устареванию «талассократических теорий*, потере многими военно-морскими базами своего значения и открыл новые возможности для преобладания континентальных стран. Исходя из концепции континентального объединения и роли «третьего пространства» в геополитике, германо-советский пакт о ненападении 1939 г. был воспринят Хаусхофером в качестве исторической вехи. Современный британский географ П. Тейлор пишет о том, что в рамках этого пакта Хаусхофер в 1940 г. разработал план создания большого континентального блока, который бы объединял гитлеровскую Германию, франкистскую Испанию, Францию Виши, фашистскую Италию, СССР, Японию против Британской империи и Соединенных Штатов [Taylor, 1989). В таких размерах этот блок был близок к пространству Мирового острова в построениях Маккиндера. В рамках такого Большого пространства можно было бы осуществить идею универсального государства, вывести его из-под влияния «внешнего полумесяца» и установить мировое господство Германии. Однако основной идее континентального блока Хаусхофера не суждено было осуществиться, поскольку Германия в 1941 г. напала на СССР. Ряд авторов расценивает все эти события как подавление геополитического фактора технологическим превосходством, что якобы и привело к принятию решений, катастрофически сказавшихся на судьбе Германии. Кроме того, даже если бы произошло образование такого блока, то вряд ли бы он оказался жизнеспособным и долговременным по ряду причин, одна из которых заключалась в том, что СССР отводилась роль второстепенной державы. Поняв, что войну с СССР предотвратить невозможно, Хаусхофер попытался предотвратить войну на два фронта. У Гитлера, напротив, созрело убеждение в том, что военно-технологическое превосходство Германии, в частности в авиации, преодолеет ее геополитические ограничения и она сможет побеждать и на Западе, и на Востоке. Такого же мнения придерживались и некоторые сподвижники Хаусхофера, в частности Нибур, который считал, что авиация поможет преодолеть недостатки геополитического положения Германии. Однако практика показала, что значение авиационного пространства было, в конечном счете, переоценено. Технологическое превосходство Германии существенно увеличило ее экспансионистские возможности, и она временно завоевала огромную территорию Европы.

Xenon, спасибо, ты настоящий друг

DoctorV, ))))

А теперь про японцев:

После реставрации Мэйдзи (буквально означает «просвещенное правление») в 1868 г. Япония стала государством с открытой экономикой для промышленно развитых стран Запада. Это произошло после двухсот тридцати лет сакоку — периода ее насильственной изоляции со стороны сёгуната — управлявшей страной верхушкой крупных феодалов. В конце XIX — начале XX в. формировался японский империализм, который выразился в стремительной экономической и военной экспансии на Дальнем Востоке, в Юго-Восточной Азии и в так называемых Южных морях. В конце XIX в. во внешней политике Японии, которую историки определяют как вступление ее в борьбу за империалистический раздел мира (1894-1904 гг) обозначилось два основных направления: ликвидация неравноправных договоров с западными странами. В геополитике это направление оформилось как азиазизм; экспансия во внешние владения Азии, на которые пока еще не особенно претендовали другие государства. В японской геополитике условно можно выделить независимое и зависимое от германской геополитики направления. Главным центром «автохтонных» (независимых) геополитических исследований в Японии до Второй мировой войны был Императорский университет в Киото. Во главе киотской школы геополитики стоял руководитель первой организованной в стране в 1907 г. кафедры географии С. Комаки, который написал книгу «Манифест японской геополитики». Киотская школа геополитики основывалась на «школе национальной науки» (кокугакуха), сформированной в конце периода Токутава17. В основе «национальной науки» лежал синтоизм как религиозное учение, которое стало тогда опорой антисёгунской идеологии. Идея почитания императора превратилась в программу борьбы за возвращение полноценной императорской власти. Реставрация Мэйдзи ознаменовала собой возвращение к правлению императора как древней, истинной традиции. Поскольку после 1868 г. модернизация стала приоритетом государственной политики, в обществе появилось опасение утратить свою национальную самобытность. Киотская школа геополитики была школой традиционалистов. Большое внимание уделялось мистификации более чем двухтысячелетних японских духовных традиций. Возвеличивалась фигура первого императора, легендарного основателя японского государства великого Дзимму, потомка богини Солнца Аматэрасу, который якобы жил на рубеже III—IV вв. и от которого ведут свое происхождение все императоры Японии — тэнно (небесный государь), или микадо. Геополитики из Киото утверждали, что тэнноистская особенность выделяет Японию как уникальную и единственную в мире страну, управляемую непрерываемой божественной фамилией тэнно. Через культ тэнно языческая синтоистская идеология (в основе лежит культ божеств природы и предков) объявлялась основой общего политического мировоззрения японского народа. Культ тэнно символизировал высшее единство страны, ее далеко идущие притязания явно националистического характера. После реставрации 1868 г. синтоизм стал официальной государственной идеологией, нормой морали и кодексом чести. В официальной японской националистической пропаганде утверждалось, что великая Ямато (древнее название страны), согласно древним сакральным текстам, призвана создать «Великую Азию» и осуществить принцип собрать «восемь углов под одной крышей», т.е. объединение мира под властью Японии и японского императора, потомка богини Аматэрасу. Одно из направлений, развиваемых в Киотском университете, касалось проблемы вестернизации. Изучалась история и перспективы западного империализма в Восточной Азии, в основном в негативной интерпретации. Географы из Киото не имели прямых связей с японскими политическими и административными кругами, их школа ограничивалась интеллектуальной сферой. Германский тип геополитики развивался географами, учеными-политологами и крупными политическими деятелями. С конца 1920-х годов труды немецких геополитиков публиковались в Японии, а работа Челлена «Государство как форма жизни» стала известна здесь в 1925 г. Развивались также принципы и методы пространственного планирования для внутренней Японии и ее колоний — Маньчжурии, Кореи и Формозы. Геополитики данного направления составляли костяк Японского геополитического общества, образованного в 1941 г. А ранее, в октябре 1940 г. был открыт Институт по изучению проблем тотальной войны. И все же в формировании и осуществлении государственной геополитики главную роль играли не ученые-интеллектуалы и общественность, а политики и государственные деятели. В широком спектре их геополитических воззрений можно выделить две господствовавшие тогда концепции: паназиазизм и японское «евразийство». В качестве паназиазизстской геополитической доктрины распространялась идея создания «Великой Восточно-Азиатской сферы сопроцветания». Лидер японского национал-социализма Икки Кита (1883-1936) в 1923 г. переиздал написанный еще в 1919 г. «План реконструкции Японии», ставший библией японских фашистов. По «Плану» после установления в стране национал-социалистического режима Япония должна была начать войну за передел мира. Экспансия Японии в регионе трактовалась как освобождение стран Азии от господства «белого» империализма. Икки Кита после провала фашистского путча 26 февраля 1936 г. был казнен в числе 17 других офицеров-заговорщиков. Среди политиков высокого ранга были чрезвычайно широко распространены экспансионистские идеи. Так, генерал Танака Гиити, возглавлявший правительство в конце 1920-х годов, считал необходимым расширять «жизненное пространство» Японии за счет территорий на азиатском материке. С его именем связана не проясненная до конца история с секретным «меморандумом Танака», якобы представленном премьером императору в 1927 г. Это была программа завоевания Японией мирового господства, для чего Японии следовало «сокрушить США». Ей вторила «доктрина Амау», названной по имени Амау Уджи — пресс-секретаря Министерства иностранных дел в 1930-е годы. В 1940 г. премьер-министр Коноэ Фумимаро сообщает о намерении создать Великую Восточно-Азиатскую сферу сопроцветания. Однако уже после авиационной бомбардировки Японией военно-морской базы США Пёрл-Харбор на Гавайских островах в декабре 1941 г., в результате чего были выведены из строя основные силы американского Тихоокеанского флота, была предопределена печальная судьба паназиазизма и стремления к мировому господству. Тем не менее в начале 1942 г. премьер-министр самого экстремистского правительства за весь период после реставрации Мэйдзи генерал Тодзё Хидеки придает доктрине «сферы сопроцветания» ранг официальной политики. Необходимость консолидации Больших пространств обосновывалась агрессивным влиянием в Восточной Азии Великобритании, США и России (СССР). Политика Японии по созданию «сферы сопроцветания» достигла определенных результатов в 1942—1943 гг. в завоевании стран и территорий в Юго-Восточной Азии, в оккупации части Китая, стран Южных морей, однако японизация и экономическое ограбление оккупированных территорий привели к массовому сопротивлению населения захваченных стран. Евразийство в Японии понималось как концепция, противоположная атлантистской, т.е. направленная против Великобритании и США. Самым значительным представителем японских евразийцев был японский политик принц Коноэ Фумимаро (1891—1945). Коноэ родился в Киото, был старшим сыном одной из самых влиятельных семей в Японии, вершивших судьбу страны еще в IX—X вв. Интересно заметить, что его отец, занимавший очень важные государственные посты, выступал в защиту тесной кооперации Японии с другими государствами Азии. Он поощрял крепкие политические отношения с СССР. Коноэ учился на юридическом отделении Императорского университета в Киото. В 1916 г., будучи еще студентом, он получил место в Верхней палате парламента благодаря титулу принца. Закончил университет в 1917 г. В 1918 Коноэ Фумимаро опубликовал первую геополитическую статью «Критика Британского и Американского стиля пацифизма». В ней он критикует Британию и США за их экономический империализм и призывает к ликвидации колониализма и расовой дискриминации по отношению к желтой расе. Эти принципы он продолжал развивать на протяжении многих лет, в том числе в главной своей работе «Новый порядок в Восточной Азии». Будучи трижды на посту премьер-министра (1937—1939; 1940—1941; 1941), Коноэ проводил в жизнь три геополитические доктрины: «Новая структура» во внутренней политике, результатом реализации которой стало расформирование всех политических партий и замещение их Императорской ассоциацией правового содействия (можно предполагать, что в основу этого преобразования был положен принцип германских национал-социалистов: «одна нация — один фюрер — одна партия»). Создание «Великой Восточно-Азиатской сферы сопроцветания». Внешнеполитический курс, ориентированный на союз с «осевыми» государствами против США и Великобритании. В 1940 г. Коноэ заключил «тройственный пакт» с Германией и Италией и советско-японский пакт о нейтралитете. Он искал пути личных переговоров с Ф. Рузвельтом для решения японо-американских разногласий, но не добился успеха.