Сообщение от ariadna:
Жабокот, у тебя слишком много ботов) Но стиль, неповторимый, остался)

эээээ кагбе не поняла? Ваще то я единственная и неповторимая, а у вас дамочка уже мания преследования!

Анджелина Джоли - Войт родилась 4 июня 1975 года. Ее родители - известный актер Джон Войт, получивший "Оскар" в 1978 году за роль в картине "Возвращение домой" и бывшая модель Марселина Бертран - развелись, когда девочке было около двух лет. Вскоре мать с Анджелиной и ее старшим братом Джеймсом переехала в Нью-Йорк, чтобы держаться подальше от сплетен и слухов. Жили они довольно бедно, хотя люди были уверены, что семья (пусть и бывшая) актера, блестяще сыгравшего в паре с Дастином Хоффманом в культовом фильме "Полуночный ковбой", должна купаться в деньгах и роскоши.

Анджелину Джоли в девять лет впервые взяли на похороны - умер ее дед. Девочку заворожила церемония - траурные костюмы, охапки цветов на свежевыкопанной могиле, скорбная музыка. Ей показалось, что на свете нет ничего прекраснее! И с тех пор она стала носить одежду только черного цвета, гулять по кладбищам и читать книжки по искусству бальзамирования. И мечтала она теперь не об актерской славе, а о том, чтобы стать владелицей похоронного бюро…
Анджелина Джоли с тринадцати лет начала собирать свою знаменитую коллекцию холодного оружия - ножей, а в четырнадцать привела домой приятеля, с которым они прожили вместе два года. Но постоянное стремление Анджелины играть со смертью, экспериментировать с ножами (ее руки все были в порезах) в конце концов достали ее бойфренда. В шестнадцать лет она чуть не погибла, врачи едва спасли ей жизнь - опасная игра закончилась огромным порезом на сонной артерии… И именно тогда ее приятель ушел. А напоминанием о том времени на теле Анджелины осталось множество татуировок из японских иероглифов, крестов и драконов.
Анджелина Джоли рано начала самостоятельную жизнь. Бегала по прослушиваниям, снималась в рекламных роликах, записывалась с известными музыкальными группами. И всюду представлялась как мисс Джоли - никакого отношения к отцу она иметь не хотела.
Одна из ее первых больших ролей была в фильме "Киборг-2: стеклянная тень". Но, увидев себя в нем на просмотре, она испытала чувство огромного отвращения. И снова оказалась на грани срыва…
Смерть по-прежнему казалась ей гораздо более прекрасной и заманчивой, чем пресная и тоскливая жизнь. Но все-таки покончить счеты с этой самой жизнью у нее недоставало мужества. И тогда Анджелина решила нанять… профессионального киллера, чтобы он ее убил. Ей сказочно повезло. Похоже, в лице этого человека она встретила своего агнела-хранителя. "Кто знает, жизнь так переменчива! Быть может, уже скоро все изменится и тебе захочется жить!" - этот милый и очень симпатичный "профессионал" сумел отговорить девушку и даже отказался взять с нее деньги. Больше она его никогда не видела…
Чудо-предсказание сбылось. Мать умолила ее не выбрасывать очередной присланный сценарий, и вскоре Анджелина оказалась на съемочной площадке фильма "Хакеры". Ерунда, конечно, полная, что-то там про компьютеры - в общем, кино для тинейджеров. Но зато она встретила на съемках молодого английского актера Джонни Ли Миллера. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Джонни понимал ее с полуслова. Их свадьба запомнилась надолго всем. Молодые заявились в церковь в черных прорезиненных штанах и белых футболках. На спине у невесты красовалось имя жениха, которое она собственноручно написала своей кровью.
Анджелина Джоли, выйдя замуж за Джонни, почувствовала вкус к жизни и кино, много и с удовольствием снималась. Из-за съемок в разных городах и странах они не так-то много времени проводили вместе. Именно поэтому Анджелину стала особенно раздражать страсть Джонни к компьютерным играм, особенно к его самой любимой - "Лара Крофт - расхитительница гробниц"… В общем, брак "продержался всего полгода.
Говорят, что спустя годы Анджелина Джоли согласилась играть роль, которая сделала ее суперзвездой, в блокбастере по мотивам этой самой компьютерной игры во многом в пику бывшему мужу. Лара в исполнении Джоли - этакий гибрид Джеймса Бонда и Индианы Джонса. Только в женском обличии.
У Анджелины Джоли всегда было особое отношение к актерской работе. Она никогда не играла роли - она их проживала. Поэтому, сыграв в психологической драме "Джия" роль итальянской модели, страдавшей от СПИДа, Анджелина Джоли решила не надевать специальную накладку, а подстричься наголо… Она категорически отвергла предложение сниматься в фильме "Ангелы Чарли", но согласилась на роль лихой угонщицы в фильме "Угнать за 60 секунд" с Николасом Кейджем.
45-летнему Билли Бобу Торнтону, тоже постоянному герою скандальных голливудских хроник, друзья много раз говорили: "Тебе непременно нужно познакомиться с одной актрисой. Ее зовут Анджелина Джоли. Вы просто созданы друг для друга". Они встретились на съемках фильма "Управляя полетами" и сразу же влюбились. С тех пор они старались не расставаться, хотя и не могли афишировать свои отношения: Билли был уже обручен с актрисой Лорой Дерн, а Анджелине еще нужно было оформить развод с Джонни.
Впервые они появились на публике вместе в марте 2000 года, когда Анджелине вручили "Оскара" за лучшую роль второго плана в фильме "Прерванная жизнь". Свадьбу же сыграли в Лас-Вегасе. На церемонии, которая обошлась им всего в 189 долларов, они пришли, разумеется, в джинсах и майках…
Молодожены и впрямь были достойны друг друга. Как люди незаурядные, они никогда не делали друг другу банальных подарков, причем усердно старались перещеголять друг друга в этом соревновании. Например, однажды Билли подарил любимой крошечную свинку Мисс Пигги, а она в ответ осчастливила его черным лаковым бильярдным столом за 10 тысяч долларов.
Но их идиллию разрушило кино. На этот раз Анджелине Джоли выпало играть роль сотрудницы международной гуманитарной миссии в фильме "По ту сторону границы". Как обычно, Анджелина так глубоко погрузилась в роль, что по окончании съемок поехала в Африку и Камбоджу в качестве посла доброй воли Комиссии по делам беженцев при ООН. Там актриса была так потрясена увиденным, что пожертвовала миллион долларов на один из местных детских приютов. В этом приюте она и увидела малыша, которого поклялась оттуда забрать. Ей даже удалось уговорить Билли слетать вместе с ней в Камбоджу, хотя он, как известно, не переносит самолетов. Он уже тогда не выражал особого восторга по поводу этой идеи, но в течение полугода, пока оформлялись бумаги, говорил, что не возражает против прибавления в семействе. Тем более что, заключив контракт на две последующие серии "Лары Крофт", Анджелина обязалась в течение трех лет не рожать.
Но когда в их калифорнийском доме появился восьмимесячный ребенок, которого Анджелина назвали Мэддокс, все изменилось. Она круглые сутки возилась с малышом, напрочь забыв об обязанностях любящей супруги. Даже ночью малыш теперь делил с ними супружеское ложе. И Билли от огорчения пошел по проторенной дорожке - ударился в загул… Газеты запестрили сообщениями о его подружках. А в день рождения жены он и вовсе укатил в гастрольное турне…
Анджелина Джоли, получив развод, поклялась, что сделает все, чтобы жизнь ее ребенка была счастливой. Даже ее отец, с которым они нашли общий язык, часто приезжает, чтобы повозиться с внуком. Кстати, теперь из Лондона стал звонить Джонни Ли Миллер, выражающий в разговоре не просто дружеское участие.
"Я бы хотела еще раз выйти замуж за Джонни", - обмолвилась недавно в интервью актриса. К тому же ей нравится Англия и она не прочь переехать туда. Во всяком случае говорить и вести себя, как настоящая английская леди, Анджелина уже научилась, когда готовилась к роли Лары Крофт - дочери лорда!

После сьемов в фильме "Мистер и миссис Смит" Анджелина Выходит замуж за Бреда Питта
В мае 2006 года у них появляеться дочь Шилох Нувель
Изображения
 

Автор: Джин. Н. Ландрам

Сайт: People's History

Статья: Тринадцать женщин, которые изменили мир.




Мечта ее сбылась 14 мая 1948 года, когда Организация Объединенных Наций проголосовала за раздел Палестины. Хорошо осведомленные политики говорили: "Если Бен-Гурион - это отец Израильского государства, то Голда - его мать". Она выиграла битву своей жизни, а потом неудержимо рыдала во время церемонии. На самом деле ее борьба продолжалась еще двадцать пять лет - борьба за то, чтобы удержать арабов от попыток сбросить ее народ в Средиземное море. Меир была бы потрясена, если бы кто-то сказал ей, что через двадцать лет, 27 марта 1968 года, она, Голда Меир, будет единогласно избрана четвертым премьер-министром ее любимого народа и единственной женщиной-главой государства в мире.

Эта российская иммигрантка, обучавшаяся всего лишь один год в колледже и выросшая в гетто Милуоки, стала единственной женщиной, подписавшей Декларацию независимости Израиля, его первым послом в России, его первым министром труда и социального страхования, первой женщиной-министром иностранных дел, и, наконец, первой и единственной женщиной -премьер-министром. Ее дух, упорство, уверенность помогли ей создать государство Израиль и в конечном итоге привели ее к тому, что она стала первой, женщиной-вождем.

ИСТОРИЯ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ
Меир, урожденная Голди Мабовитц, появилась на свет 3 мая 1898 года в России, в городе Киеве (Украина), седьмым ребенком в семье Моше и Блюмы. Ее родители были очень неортодоксальными людьми, так, они поженились без традиционного сватовства. Жестокая российская действительность оборвала жизни пяти братьев Голды за девять лет между рождением ее сестры Шаны и ее собственным. Шана была настолько старше, что часто в раннем детстве заменяла Голде мать. Шана научила ее читать и писать, так как Голда никогда не могла позволить себе роскошь посещать школу, до тех пор пока не переехала в Милуоки в восьмилетнем возрасте.

Клара, младшая сестра Меир, была на четыре года моложе нее. Жизнь в России, где Голди провела первые восемь лет, была очень трудной. Она вспоминала в автобиографии: "Ничего не хватало: ни еды, ни теплой одежды, ни тепла в доме". Она никогда не забывала этот несчастный. период своей жизни и ужасный опыт русских погромов, которые навсегда оставили отпечаток в ее психике. Голди впервые услышала слова "христоубийцы" в воплях погромщиков, которые убивали невинных людей из-за их веры и этнического происхождения. Голда говорила, когда ей было семьдесят: "Я помню, как я была испугана и как сердилась".

Отец Голди уехал в "Золотую Медину" (Соединенные Штаты), когда ей было пять. Он нашел работу в Милуоки и вызвал туда семью. Ее мать, набравшись смелости, подделала документы, и Голди должна была изображать пятилетнюю девочку, хотя в действительности ей было восемь. Ее паспорт был оформлен на совершенно другого ребенка, так как семья выезжала нелегально. Ее семнадцатилетняя сестра Шана должна была выдавать себя за двенадцатилетнюю. Весь их багаж и одежду украли, и единственной, кто не заболела во время путешествия, длившегося месяц, была неугомонная Голди. Моше поселился в гетто Милуоки, работая на двух работах - плотником и рабочим на железной дороге. Мать Голди открыла бакалейный магазин в нижнем этаже своей квартиры с двумя спальнями уже через две недели после прибытия в Милуоки. Она даже не говорила по-английски. Какой вдохновляющий пример для юной Голди, которая в девять лет стала работать в магазине!

Огромное влияние на жизнь Голди оказала Шана. Она была для Голди героиней, духом революции и учителем в России, а потом и в Милуоки. Для Голди Шана была кумиром, идеалом; она говорила: "Что касается меня, Шана, возможно, оказала самое большое влияние на мою жизнь... блестящий пример, мой самый дорогой друг и мой наставник". Мать для нее тоже была образцом - но другого рода. Она сама, без посторонней помощи вела дела молочного и бакалейного магазина, несмотря на неумение говорить по-английски, нехватку знаний по оптовой торговле, стратегии продажи, продукции.

В молодости Голди много читала. Она открыла для себя Достоевского, Толстого, Чехова и Диккенса. Она не начинала своего формального обучения до восьми лет, до переезда в Милуоки, где она закончила начальную школу. Голди говорила на идиш и по-русски дома, по-английски - в школе и с друзьями. Деревянные домики милуокского гетто выглядели для Голди как дворцы. Она была так увлечена книгами и школой, что страстно стремилась стать школьной учительницей в Милуоки. В автобиографии она говорила: "Я с восьми лет мечтала быть учительницей". Голди была очень привлекательной девушкой. Ее школьная подруга Регина говорила: "Четверо из пяти мальчиков были влюблены в нее... Она была так. трепетна и привлекательна".

Сестра Голди Шана вышла замуж и уехала в Денвер лечиться от туберкулеза. Девушки регулярно писали друг другу. Родители Голди решили, что детям не нужно формальное образование, и сосватали четырнадцатилетнюю Голди за тридцатилетнего страхового агента. Голди, будучи бескомпромиссным и самоуверенным подростком сбежала из дому в Денвер к сестре, чтобы получить среднее образование. Она прожила в Денвере два года со своей мятежной сестрой, которая устраивала в своем доме еженедельные сионистские собрания. Эти собрания пленили впечатлительную Голди и превратили ее в квазиреволюционерку. Одним из мужчин, посещавших собрания Шаны, был Моррис Мейерсон, за которого Голди впоследствии вышла замуж. Голди была захвачена движением "Poale Zion" ("Рабочие Сиона") и стала его преданным фанатиком. Независимость и железная воля уже глубоко и прочно укоренились в ней. Поссорившись с Шаной, Голди возвращается в Милуоки, чтобы завершить обучение. Она закончила среднюю школу Северного округа в качестве вице-президента своего класса в 1916 году, к тому времени уже глубоко проникшись идеями сионизма.

В семнадцатилетнем возрасте Голди вступает в "Poale Zion" и начинает выступать на митингах, будучи еще школьницей и обучая по ночам иммигрантов английскому языку. Она и ее друзья-сионисты благодаря пылкому энтузиазму и горячему участию в движении получили прозвище Zionuts ("сио-чокнутые"). Она поступила на один семестр в Учительский колледж Милуоки, а в свободное от занятий время преподавала идиш в еврейском центре. Она была очень страстной женщиной во всем, что делала, и вдохновенным оратором на английском, идиш и русском. Зимой 1918 года, в девятнадцать лет, она стала самым молодым и симпатичным делегатом Еврейского конгресса, который проходил в Филадельфии. Это было началом большого пути.

Голди вышла замуж за Морриса Мейерсона в 19 лет, но к тому времени она уже решила, что ее судьба - жить в Израильском киббуце. Она сообщила Моррису о своих планах и предложила ему присоединиться к ней. Биограф Меир, Мартин, в 1988 году писал: "В своем воображении Голди уже покинула Америку. В душе она уже трудилась где-то в палестинской пустыне." Она сказала Моррису, что он волен последовать за ней или остаться, но для нее это вопрос решенный. Примером ее упорства и верности долгу является то, что через две недели после свадьбы она согласилась поехать на Западное побережье Соединенных Штатов для того, чтобы собирать деньги, произнося речи о сионизме. Ее отец был взбешен: "Кто бросает мужа сразу после свадьбы и отправляется в дорогу?" Меир была одержима идеей сионизма. Она ответила отцу: "Я готова ехать куда угодно!" и "То, что меня просят сделать, я сделаю. Партия сказала, что я должна поехать, и я поеду." Биограф Меир говорит: "Моррис был мягким человеком и ничего не мог противопоставить жизненной силе Голди". Однажды приняв как факт, что нет другого решения еврейской проблемы, кроме возвращения на историческую родину, она сказала: "Я решила поехать туда". Когда ее спросили, могла бы она поехать без своего молодого мужа, Голди ответила: "Я бы поехала одна, но с разбитым сердцем".

Голди стала признанным лидером движения. В восемнадцать лет она обратилась за разрешением поехать в киббуц, но ей отказали из-за ее возраста, хотя в уме она уже связала свою судьбу с Палестиной. Эта юная "сио-чокнутая" два года путешествовала по Соединенным Штатам, собирая деньги на оплату судна "Pocahontas", зафрахтованного для поездки в Тель-Авив. Она взялась собирать деньги на это путешествие, так как "свободно говорила как на идиш, так и по-английски, и была готова поехать куда угодно", лишь бы попасть на этот корабль. Так началась ее история, продолжавшаяся пятьдесят лет. Меир уговорила Шану присоединиться к ней, чтобы превратить Палестину в новую родину и будущий дом для "блуждающих евреев". Шана оставила мужа в Соединенных Штатах и вместе с Голди и двумя своими детьми села на судно.

"Pocahontas" направился в Тель-Авив как третья волна эмиграции ("алиях"). Беда ждала своего часа, и он наступил. Голди рассказывала: "Это было чудом, что мы пережили эту поездку". Судно вышло в море 23 мая 1921 года с 23-х летней Голди, ее мужем Моррисом, ее сестрой с двумя детьми и еще с двадцатью тремя энтузиастами-сионистами на борту. Путешествие было бедственным с самого начала: на корабле были мятежи, смерть, приближался голод, был убит капитан. В довершение всего брат капитана сошел с ума. 14 июля 1921 года группа прибыла в Тель-Авив, полуголодная и без всякого багажа. Их мечтой, их райским уголком должен был стать Тель-Авив, который на самом деле был городком среди пустыни, основанным лишь двенадцать лет назад, без растительности и естественных ресурсов. Это напоминало "другую планету". Все было так бесплодно и дико, что многие прибывшие заплакали, отчаявшись, и захотели вернуться, в том числе и Шана. Только Голди была возбуждена и говорила: "Я глубоко счастлива". Остальные были глубоко разочарованы. Фактически, треть группы впоследствии вернулась в Соединенные Штаты. По прибытии Голди официально изменила свое имя, приняв имя Голда, чтобы начать жизнь заново.
Изображения
 

Сообщение от X0R:
смеяцо надо?

Не знаю, тебе плакать наверно)

Продолжение истории жизни Голды Меир:

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРЬЕРА
Меир и ее муж оказались в Палестине, на полоске опустошенной земли, 240 миль в длину и 60 в ширину. Эта пустыня была воплощением детской мечты Голды об отечестве для евреев, и она полюбила ее с первого дня. Меир часто говорила: "Еврейский народ имеет право на кусочек земли, где он мог бы жить как свободный, независимый народ." Она решила превратить эту застывшую полоску пустыни в свой постоянный дом. Мейерсоны вступили в киббуц ЕМЕК в Мерхавии, в коммунальную деревню, более коллективную, чем решился бы создать любой коммунист. В деревне все было общим: одежда, продукты, дети и супруги. Большинство жителей были больны малярией, не было уборных, вода была загрязнена, продукты часто были несъедобны или испорчены. Но Меир была всегда полна оптимизма. Она любила жизнь киббуца и вскоре, в двадцать три года, ее избрали в управляющий комитет. Она стала делегатом сионистского конвента и встретила там многих будущих национальных лидеров: Бен-Гуриона, Берла Кацнельсона, Залмана Шазара и Давида Ремеза (все они впоследствии стали ее любовниками) (Мартин, 1988).

Шана, сестра и задушевная подруга Меир, говорила о ней: "Голди хотела быть не тем, чем была, а тем, чем должна была быть". Она начинала свою борьбу, собирая миндаль, выращивая цыплят, присматривая за детьми, преподавая английский, в то время как сама изучала арабский и иврит. Жизнь киббуца оказалась слишком трудной для Морриса. Он ненавидел ее, и пара вернулась в Тель-Авив, чтобы начать семейную жизнь. В 1923 году у них родилась дочь Сара, в 1926 - сын Менахем. Меир работала в Иерусалиме секретарем Женского трудового совета и держала прачечную в качестве источника дополнительного дохода. Она была назначена казначеем в 1924 году, что позволило ей участвовать в различных международных конференциях. В 1928-29 годах она стала делегатом Американской Сионистской партии и вернулась в Соединенные Штаты впервые с тех пор, как оттуда уехала. В 1929 году ее избрали делегатом на Всемирный сионистский конгресс. Именно там она увлеклась своим наставником, а вскоре и любовником Шазаром Залманом, который содействовал ее назначению секретарем Организации женщин-пионеров в 1932 году в США, где она организовала американские отделения. Меир переехала в Нью-Йорк и путешествовала по стране в течение двух лет. Ее свободное владение английским, русским, идиш, ивритом, немного арабским не только способствовало выполнению этой работы, но в еще большей мере помогло ей в дальнейшей карьере. В автобиографии Меир говорила: "Я не выбирала карьеру. Я не выбирала профессию. Просто так получилось". На самом деле Меир выбрала - мечту, за которой она следовала до самой смерти.

Мужчина, близкий Меир в этот период времени, рассказывал: "Голди была очень инициативной, выполняла разнообразную работу, выделяясь во всем, что бы она не делала". Ее биограф Мартин (1988) говорит: "Она была замечательной, очень хорошо выглядела, и всегда вокруг нее была некая атмосфера таинственности". Он добавляет: "Ее глаза были полны волшебства". Она стала революционной femme fatale несмотря на то, что никогда не имела больше двух платьев одновременно и не пользовалась косметикой в течение тридцати с лишним лет. В личной жизни она никогда не была одинокой, ее постоянно окружал поток тайных романтических связей.

В тридцатые годы Меир объездила весь мир как представитель Всемирной сионисткой организации и Еврейского агентства за Палестину. Она занимала множество постов, включая пост секретаря правления "Cupat Holim", фирмы, занимающейся медицинским обслуживанием большей части палестинского еврейского населения. В этот период она была известна как Золотая Девушка сионистского движения, в то время как жила по-спартански. Зачастую у нее не было электричества, газа, персонального телефона, большую часть своей жизни она спала на кушетке. Гиганты Израиля были ее друзьями, близкими и любовниками. Мартин уверяет, что они любили ее, потому что "она была достаточно сильной, чтобы показать свою слабость". Она могла плакать, когда не было еды, но никогда не задумывалась, когда приходилось с хладнокровным спокойствием противостоять вооруженным мужчинам.

Когда незадолго до Второй мировой войны арабы присоединились к гитлеровской оси, Меир отправилась в путешествие, произнося речи, призванные убедить ее юных соотечественников присоединиться к Британии. Ей удалось завербовать около 33000 сионистов в Британские вооруженные силы. Во время войны она была назначена главой Сионистского политического департамента и служила в Британском военном экономическом консультативном совете. В 1943 году Меир пришлось судиться с Британией по вопросу управления Палестинским государством. Она приобрела скандальную известность, не отступив перед лицом грозного британского судьи. "Вы не должны так обращаться со мной", - заявила она судье, когда тот пренебрежительно заговорил с ней. Народ любил ее за безрассудную смелость.

В послевоенной борьбе за установление независимого еврейского государства Голда присоединилась к группе Бен-Гуриона, которая была арестована и заключена в тюрьму в самое критическое время в истории сионистского государства. Лидеры этой группы назначили Меир номинальной главой правительства. В это время корабль "Exodus", перевозя 4700 перемещенных евреев из Северной Европы, в том числе 400 беременных женщин, направлялся в Палестину. Политические махинации Британии и арабов привели к международному инциденту, когда Британские эсминцы блокировали корабль на пути к Палестине. Меир приняла в судьбе корабля личное участие и вступила на его борт, бросив вызов Британским вооруженным силам и заявив: "Вы все можете присоединиться к нам". После инцидента с "Exodus" Альберт Спенсер, секретарь Британского Военного Совета, сказал: "Голда была самой одаренной женщиной, которую я встречал... Подобно мистеру Черчиллю, она находила простое решение любой проблемы".

В 1946 году Организация Объединенных Наций наконец проголосовала за раздел Палестины и независимость Израиля, что дало госсекретарю США Джеймсу Форрестолу повод говорить: "45 миллионов арабов собираются сбросить 250 тысяч евреев прямо в океан". Именно тогда евреи наконец прекратили борьбу за независимость и начали бороться за свои жизни. И эта борьба оказалась безрезультатной. За первые две недели после резолюции ООН 93 араба, 84 еврея и семь британских солдат были убиты. Меир направилась в Иерусалим, где борьба приобрела жесточайший характер. Она проявила стойкость и пережила кошмар смерти и опустошения. Меир спала по четыре часа в сутки в течение нескольких месяцев и на вопросы журналистов о том, как она перенесла это, отвечала: "Мы просто хотели остаться в живых, а наши соседи хотели видеть нас мертвыми. Это не тот вопрос, по которому есть большие возможности для компромисса". Давид Гинзберг, выступая на Еврейском конгрессе в 1946 году, говорил: "Динамизм - вот ее главная черта... Это не стиль или схема, не что-то, что она выработала или выучила. Это просто ее образ жизни, это то, какой она была всю жизнь, то, чем она будет вечно". Всегда красноречивый оратор, всегда умеющая высказаться элегантно и проницательно одновременно, Меир так определила причины их победы в борьбе за выживание: "У нас было секретное оружие - отсутствие альтернативы".

Две большие проблемы возникли на пути становления независимого Израиля. Во-первых, у страны не было денег, во-вторых, король Иордании заявил, что, арабы готовы пожертвовать десятью миллионами своих жизней из 50-миллионного арабского населения, лишь бы уничтожить полмиллиона евреев в Палестине. Это была сомнительная угроза. Арабы собирались пожертвовать 25% своего народа за 240-мильную полоску неплодородной недвижимости, которую евреи фактически купили у их предков (Большая часть недвижимости была приобретена за чрезмерно высокую цену в 20-е и 30-е годы у арабов.). Меир блестяще решила обе проблемы. На заре независимости она решилась встретиться с королем Иордании Абдуллахом, чтобы предотвратить надвигающуюся войну. Когда друзья предупредили ее, что она может умереть, Меир ответила: "Я готова пойти в ад, если это даст шанс спасти жизнь хотя бы одного еврейского солдата".

Меир переоделась арабской женщиной и перешла границу, чтобы встретиться с Абдуллахом,. который, по сути, больше боялся ее, чем она его. Шофер-араб был "так испуган, что высадил их прежде, чем они достигли места встречи." Король спросил, почему она с таким нетерпением борется за независимое государство. В своей неподражаемой манере Меир отвечала: "Я не думаю, что 2 000 лет можно воспринимать как "большую спешку." Она сказала Абдуллаху, что будет война и что Израиль в ней победит. В автобиографии она пишет: "Это была величайшая наглость с моей стороны, но я знала, что мы должны победить."

Еще одной миссией Меир в деле создания новой нации была задача собрать деньги, чтобы спасти ее от немедленного истребления. Десять миллионов арабов, которые окружали их со всех сторон, только и ждали момента для атаки, и евреи на линии фронта просили у Меир разрешения покинуть свои территории, потому что для обороны своих рубежей им нужны были танки, которые стоили 10 миллионов долларов. Она ответила им: "Хорошо. Вы остаетесь, а я достану 10 миллионов на ваши танки". Позже она говорила: "Это был блеф. Откуда мне было взять 10 миллионов долларов?" Она немедленно поехала в Америку, где начала лихорадочно добывать деньги, в первую очередь обратившись с взволнованной мольбой о помощи к своему идеалу - Элеоноре Рузвельт.

Во главе американского сионистского движения стоял Генри Ментор. Он был законченным шовинистом и не был сторонником того, чтобы вкладывать такие большие деньги в кучку людей, живущих в пустыне на другом конце земного шара. Ментор, как и многие мужчины до него, был очарован харизмой Меир. В прессе приводились такие его слова: "Голда горела всепожирающим пламенем. Эта женщина была великолепна." Он начал всюду представлять ее как "самую могущественную еврейскую женщину современности," которой она в действительности и была. Преодолев все трудности, она совершила величайшее чудо в истории долгой борьбы Израиля за независимость, Используя свою харизму, свой магнетизм, свою неистощимую энергию, она собрала за три месяца 50 миллионов долларов. То, что она сделала, можно оценить, лишь если принять во внимание, что сумма в 50 миллионов долларов в три раза превышала годовую добычу нефти в Саудовской Аравии в 1947 году. Когда она вернулась, потрясенный Бен-Гурион сказал: "Когда-нибудь, когда история будет написана, там обязательно будет упомянуто, что была такая еврейская женщина, которая достала деньги, сделавшие наше государство возможным".

Меир вернулась из Америки совершенно изнуренной. 13 апреля 1948 года она перенесла сердечный приступ. Утомление и стрессы взяли свое. Ее безостановочные попытки повсюду собрать деньги, чтобы предотвратить войну с арабами" были успешными, но она была вынуждена взять трехнедельный отпуск. Меир уже снова встала на ноги, когда в Палестине 14 мая 1948 года было провозглашено государство Израиль. Девизом Золотой Девушки было - "Если ты хочешь этого, то это уже не мечта", и она умела хотеть так, что этого непреклонного желания было более чем достаточно, чтобы превратить ее мечту в реальность. Из двадцати четырех человек, подписавших Декларацию независимости Израиля, пятидесятилетняя Меир была единственной женщиной. Новая нация родилась под аккомпанемент рыданий Меир и национального гимна Израиля "Hatikvah" в исполнении оркестра. Этот документ покончил с блужданиями евреев без родины продолжительностью в 1887 лет. Меир снова предложили пост в Иерусалиме. Там было очень неспокойно, происходили кровопролитные столкновения, и ожидалось, что самое худшее еще впереди. Там ежедневно умирали люди, повсюду стреляли. Меир была готова на то, чтобы носить ручные гранаты в нижнем белье и под лифчиком на линию фронта (Мартин, 1988).

В сентябре 1948 года Меир стала первым послом Израиля в Советском Союзе. Она была назначена на этот пост не из политического фаворитизма, который имеет место в большинстве правительств, а потому, что она по своей высочайшей квалификации более всех подходила для этого поста. Она свободно говорила по-русски; родившись в Киеве, она знала культуру; кроме того, она была наиболее проницательным дипломатом в правительстве. Меир взяла с собой в Москву свою дочь Сару. Но в апреле 1949 года она вернулась в Израиль, чтобы принять новый пост министра труда и социального страхования в кабинете Давида Бен-Гуриона, ставшего премьер-министром. На этом посту Меир стала архитектором национального плана страхования соотечественников. Она провела следующие семь лет на этой почетной и полезной работе. В июле 1956 года Меир была назначена министром иностранных дел и стала представителем Израиля в Организации Объединенных Наций. В течение следующих десяти лет она в качестве дипломата объездила весь мир, с огромным успехом исполняя роль Жанны д'Арк перед вновь появившимися молодыми африканскими нациями. Она выполняла почти евангелическую персональную миссию помощи борющимся народам новых государств Южной Африки. Борьбу за их выживание она превратила в свою личную вендетту.

В шестьдесят семь лет она подала в отставку с поста министра, чтобы отстаивать уменьшение налогов на посту секретаря правящей партии Мапаи.

Меир оставила этот пост в июле 1968 года по причине слабого здоровья и преклонного возраста. Но несколько месяцев спустя она вновь была призвана к общественной жизни из-за внезапной кончины премьер-министра Леви Эшкола. 17 марта 1969 года Голда Меир была единодушно избрана четвертым премьер-министром Израиля. В своей официальной речи она сказала: "Наша судьба не может быть и не будет определена другими". Эта стойкая женщина наконец возглавила нацию, на сотворение которой она потратила всю жизнь. Она не собиралась быть легким противником для арабов.

Мир и спокойствие возлюбленной страны были целью Меир как главы государства. Соглашение о прекращении огня было заключено, но на границах часто возникали конфликты. Правление Меир сопровождалось частыми столкновениями между Израилем и его врагами-арабами, и именно поэтому она "в семьдесят... работала долгими часами так, как никогда ранее, и больше путешествовала". Меир отвечала своим критикам, которые говорили, что ей стоило бы больше заботиться об имидже Израиля: "Если у нас есть выбор между тем, чтобы погибнуть, вызвав всеобщее сочувствие, или выжить с плохим имиджем, то лучше уж мы останемся живы, имея плохой имидж". Миру оставалось быть недолго. Рядом всегда была грозящая опасность, но прекращение огня давало обманчивое чувство безопасности для части ее кабинета. Меир интуитивно чувствовала, что война близка, и поделилась своими предчувствиями с членами кабинета и своими советниками, особенно после того как израильский истребитель сбил ливийский "Боинг-727" в марте 1973 года, погубив жизни 106 человек. Самолет внезапно вторгся в воздушное пространство Израиля, что стало причиной этого несчастного случая. Меир немедленно вылетела в Вашингтон для встречи с президентом США Ричардом Никсоном.

Йом Киппур - День Примирения - самый главный и торжественный еврейский религиозный праздник. Большая часть кабинета Меир отсутствовала во время праздника 1973 года, но женская интуиция Меир подсказывала ей - что-то не в порядке. Поступали сообщения о перемещениях русских с арабских территорий и другие признаки, которые настораживали ее относительно намерений арабов. Ее советники и члены кабинета уверяли: "Не беспокойтесь. Войны не будет," Ее интуиция подсказывала ей другое. Израильская разведка уведомляла, что русские семьи бегут из голодающей Сирии. Она созвала срочное заседание в полдень 5 октября, за день до Йом Киппура, и в присутствии всего нескольких основных членов кабинета заявила: "У меня ужасное предчувствие относительно всего, что происходит. Это напоминает мне 1967 год... Я думаю, это все что-нибудь да значит". Ее начальник канцелярии, министр обороны, шеф разведки и министр торговли в один голос ответили: "Не существует никаких проблем". Позже Меир вспоминала: "Я должна была прислушаться к голосу своего сердца и объявить мобилизацию. Я уже тогда знала, что я должна была так поступить, и мне предстоит прожить с этим ужасным знанием всю оставшуюся жизнь". Интуиция не подвела - Меир оказалась права. Трагедия унесла 2 500 еврейских жизней, многие из которых могли бы быть спасены, если бы кабинет поверил в силу ее интуиции.

Меир всегда была смелой и верила, что сила важна как для стран, так и для людей. Если бы эта женщина не была сильной, то нация бы не выжила. И без своей внутренней силы она не смогла бы работать с такой энергией. Во время войны Йом Киппур ей было далеко за семьдесят, но она никогда не покидала офис более чем на час. Она спала едва ли четыре часа в сутки, иногда задремав прямо на своем рабочем столе, неся постоянную бессменную вахту по защите ее любимого народа и его молодых солдат. На пятый день войны, когда был уже близок полный разгром, она позвонила госсекретарю США Генри Киссинджеру среди ночи. Его адъютант ответил: "Сейчас полночь, подождите до утра". Меир сказала: "Меня не заботит, который теперь час. Нам нужна помощь сегодня, потому что завтра может быть слишком поздно. Я лично полечу инкогнито, чтобы встретиться с Никсоном. Я хочу вылететь как можно быстрее". Киссинджер капитулировал и пригласил ее в Вашингтон.

Сила и уверенность Меир сделали свое дело, и американский воздушный мост заработал как раз вовремя, чтобы спасти и битву, и нацию. Эта неунывающая семидесятипятилетняя женщина еще раз использовала свой бескомпромиссный дух, чтобы спасти свою нацию, отказавшись принять слово "нет" в качестве альтернативы действию.

Меир ушла в отставку 10 апреля 1974 года, после пяти бурных лет в качестве премьер-министра. Ей было почти семьдесят шесть. "Было выше моих сил дальше нести это бремя," - говорила она. В Палестине было восемьдесят тысяч евреев, когда она приехала сюда в 1921 году, и три миллиона, когда она покинула свой кабинет в 1974-м. Эта всегда уверенная женщина была воплощением силы в течение всей жизни. В своем прощальном заявлении в качестве правительственного чиновника она выразила концепцию выживания с позиций силы и агрессии: "Если Израиль не будет сильным, то не будет мира". Она могла бы сказать: "Если женщина не сильна и не уверена, то она не добьется власти", - и в этом выразилась бы сущность энергичной и властной женщины.

МЕЖДУ СЕМЬЕЙ И КАРЬЕРОЙ
27 декабря 1917 года Меир вышла замуж за Морриса Мейерсона, классического музыканта-интроверта. Ей было 19, она уже была страстной сионисткой и взяла с Морриса обещание, что их будущее будет связано с Палестиной. Он обещал, но еще не знал настойчивости, с которой эта женщина шла к намеченной цели. Всего через две недели после замужества партия дала ей задание - собирать деньги на дело сионизма на Западном побережье, и она отправилась в поездку, сказав: "Если партия сказала, что надо ехать, значит, я поеду". Вскоре после этого путешествия Меир решила, что для молодоженов Елисейские поля - это Палестина, и она поехала туда. Моррис не хотел ехать, но капитулировал перед более сильной Голдой. Моррис вел жалкую жизнь в палестинском киббуце и уговорил жену переехать в Тель-Авив, чтобы иметь детей. По такому сценарию они и жили, так как Меир была готова пожертвовать всем для реализации своих мечтаний. Она и Моррис стали жить отдельно вскоре после того, как она встретила в 1928 году Залмана Шазара, хотя они никогда официально не были разведены. Она всегда была готова жертвовать собой, своей семьей и своим мужем ради Израиля.

Меир находилась в близких отношениях с некоторыми величайшими умами в истории Израиля. Она была связана с блестящим Залманом Шазаром, "дикарем с энциклопедическим умом", который стал ее наставником и любовником. По иронии судьбы, этот магнетический и гипнотический оратор должен был стать в будущем именно тем президентом Израиля, который привел ее к присяге в качестве премьер-министра в 1968 году. Они путешествовали по всему миру в тридцатые годы. Шазар обещал развестись и жениться на Меир, но так и не сдержал своего обещания. И все же этот динамичный лидер, без сомнения, был тем мужчиной, который оказал на нее наибольшее влияние. Их отношения были началом большого количества подобных связей, что дало повод ее завистникам навесить на нее ярлык "Меир-матрац".

Интимные отношения связывали Меир со многими великими мужчинами в сионистском движении. Давид Бен-Гурион, Давид Ремез, Берт Кацнельсон, Залман Аранн и Генри Ментор были самыми выдающими личностями, с которыми она работала и развлекалась на разных ступеньках своей карьеры. Все они помогли ей в продвижении на вершину. Любовь Ремеза длилась всю жизнь, и он добился для нее многих должностей в партии. По словам Меир, он был ее "компасом" и наставником долгое время. Она часто признавалась: "Я любила его очень сильно". Кацнельсон, известный как Сократ Израиля, назначил ее на первую ответственную должность - главы департамента взаимопомощи в тридцатые годы. Меир отмечала, что Аранн внес в ее жизнь фантазию. Ментор был энергичным человеком, руководителем американского фонда. Он стал ее наперсником и любовником, когда она собирала деньги в Америке в тридцатые годы.

В ее действиях не было злого умысла. Она просто была страстной женщиной, которая жила естественно, так, как она видела и чувствовала. В ней было столько неудержимой энергии, что некогда было останавливаться, чтобы побеспокоиться о тех, кто уходил. Постоянным ее любовником был Ремез, и даже его жена была очарована харизмой Меир. Ремез описывает Меир как обладательницу "огромной личной магии". Меир признавала для себя первенство карьеры перед семьей: "Я знаю, что мои дети, когда были маленькими, много страдали по моей вине". Она, посвятив всю себя работе, должна была пожертвовать чем-то очень значительным ради идей сионизма, который для нее был синонимом карьеры; этим значительным была ее семья.

Голда Меир была сильной, но простой женщиной. Будучи избранной на высший пост своего государства, она сказала: "Я была ошеломлена. Я никогда не рассчитывала стать премьер-министром... Я вообще никогда ни на что не рассчитывала. Я планировала, что поеду в Палестину, в Мехравию, стану активным участником лейбористского движения". Меир приняла свою судьбу с предельным смирением и была так старательна при исполнении своих обязанностей, что порой целыми днями не покидала офис. Многие ли могли бы так поступить?! Израильская пресса писала: "Трудно для людей, чьи религиозные убеждения отводят женщине почетное место в доме, принять идею, что женщина может находиться во главе политического департамента. При всем хорошем отношении и уважении к женщине, ей не место наверху в качестве одной из центральных политических фигур" (Мартин, 1988).

Как они были неправы? Единственным Богом Голды Меир был сионизм, мир, в котором у еврейского народа был бы свой дом. Делом ее жизни стало создание такого дома. Меир подтверждала это: "У меня нет амбиций кем-то становиться". Она жила простой жизнью, без запросов, без роскошных платьев, косметики и других символов успеха. Все, что ей было нужно - это реализация ее мечты. Достижению этой цели Меир посвятила всю себя; бесстрашная, она никогда не избегала никакой ответственности. Доказательством смелости является ее заявление: "Я честно могу сказать, что никогда не отказывалась делать что-либо из-за опасения потерпеть неудачу".

Голда Меир - одна из величайших женщин мира. Как Мартин Лютер Кинг, она помогла изменить мир к лучшему, потому что у нее была мечта. Она никогда не позволяла личным желаниям и потребностям сбить ее с пути к воплощению этой мечты. Она сосредоточила все силы на создание еврейского государства, а после его появления - на сохранение его безопасности. Когда народ попросил ее стать его вождем, она покинула свой дом, книги и музыку и повела свою нацию сквозь войну за выживание. Ее дочь Сара вышла замуж и живет в Израиле. Ее сын Менахем - концертирующий виолончелист, ученик самого Пабло Казалеса. Меир во всех отношениях была творческой женщиной, провидицей, которая достигла вершины благодаря преданности ума и чувств тому, во что она верила. Голда Меир в детстве приобрела мечту и посвятила свою жизнь погоне за ней. Она оставила этот мир более совершенным, чем нашла его, и добилась этого не чем иным, как своей целостностью и уверенностью в себе.

Сообщение от X0R:
у меня климакса нет и не будет

Конечно, ты же не женщина. У тебя будет импотенция)

Сообщение от ariadna:
У тебя будет импотенция)

ды пофиг, зато таких смешных, внешних проявлений не будет.

Галина Вишневская
Galina Vishnevskaya
( 25.10.1926 года [Ленинград])
Россия (Russia)

Певица и педагог, руководитель Центра оперного пения Галина Вишневская - одна из самых популярных оперных певиц. В руководимом ею Центре заканчивается второй сезон, а из его учебных классов выходят первые выпускники. Галина Вишневская в рамках всероссийской певческой Ярмарки провела серию мастер-классов с певцами оперных театров России. В апреле 2004г. на сцене Бетховенского зала Большого театра она представила семь лучших певцов России.
- Галина Павловна, сегодня вы и Ростропович - граждане мира, вы живете в Москве и Париже, у вас дома в Лондоне и Нью-Йорке. И все же, где ваш настоящий дом?

- Моя земля и мой дом вот здесь. Это мой кусок земли, на который я претендую, требую его, зубами вгрызлась и никому не желаю отдавать. А тем более, чтобы у меня отнимали гражданство, как это сделали в 78-м году! Это моя земля, мой народ, корни мои здесь. Я себя не мыслю другой. Я русская женщина. Я русский человек со всеми вывертами, нам, русским людям, присущими.

- Что вы имеете в виду?

- Вы хотите, чтобы именно я ответила на вопрос о тайне русской души, над которым мучаются уже столько лет и никак не могут на него ответить?

- Галина Павловна, ваше возвращение состоялось. Чувствуете ли вы себя в атмосфере полной свободы? Или все равно в области художественного творчества существуют какие-то ограничения? Какова степень свободы сегодня?

- Ограничений, мне кажется, никаких нет. Есть ограничения материальные, экономические, которые тормозят многое. Не дают делать то, что надо было бы делать. Но запретов я, например, не встречаю. Наоборот, я бы даже запретила многое.

- Что, например?

- Запретила бы какие-то спектакли. Запретила бы матом ругаться. Надо вводить цензуру, если человек не понимает, что есть вещи, которые делать нельзя. Нельзя, и конец. Дальше не спрашивай! Для этого ты стоишь на двух ногах, а не на четвереньках.

Чтобы не допытываться, почему нельзя показывать голый зад в телевизор, как я видела однажды сама своими глазами. Он объявляет себя: Боря, Боря, ваш Боря. Снял штаны. Вот за такие дела, во-первых, надо было выпороть его как следует по этому заду голому и на пушечный выстрел к эстраде не подпускать. И снять с работы и редактора, который это всему миру показал.

Центр оперного пения
- Вы говорите, что чувствуете себя свободно. Но если государство не мешает культуре, то помогает ли оно? Один из самых значимых проектов в России последнего десятилетия - ваш Центр оперного пения. Вам помогало государство? Или вы несли ответственность собственным кошельком?

- Нет. Обошлось без моего кошелька. Можете себе представить, ко мне пришли бизнесмены. Они были наслышаны о том, что я мечтаю построить студию, школу или что-то в этом роде для уже подготовленных певцов, чтобы с ними работать. «Галина Павловна, мы можем вам помочь построить школу, но нужно, чтобы вы похлопотали об участке». На Остоженке, где теперь Центр, был полупустырь с гнилыми деревьями. Я, конечно, пошла, поклонилась, где надо. Много ходила. Лужков очень помог. Если бы не он, я думаю, ничего бы не вышло. Выхлопотали участок. Построили дом. И вот эта часть здания, театр, отошла в мою собственность. Когда уже дом был готов, я перешла на другую сторону улицы, взглянула на него и поняла, что у меня головы не будет от этой собственности. Пошла к Юрию Михайловичу и сказала: хотите подарок? И отдала городу все.

- Как вы придумывали систему образования, каких педагогов пригласили?

- Это опыт театральной жизни. Я же с 17 лет на сцене. Уже 60 лет в этом деле. Я вижу, насколько молодые певцы неустроены, и как они должны быть устроены. Нигде нет такого места, где они могли бы получить подготовку к работе в театре. В лучшем случае - Консерватория. Это все. Настоящей подготовки к оперной сцене, конечно, Консерватория не дает. Она, наверное, и не должна этим заниматься. Дай Бог успеть с голосами управиться и поставить так, как надо и не портить голоса. Я много об этом думала, и вся эта программа выстроилась просто вместе с жизненным опытом.

- Сколько людей вы набираете каждый год?

- 25 человек постоянно.

- Как вы их подбираете?

- Открытый конкурс. Плюс еще 10 стажеров. Подготовительный класс. Они у нас уже платные. Но они немного платят. Это вполне доступно.

- Вы говорили, что вам природа поставила голос. Есть ли сейчас такие самородки?

- Голосов в России очень много. Петь не умеют.

- ?

- Плохо учат. Плохо учатся. Ведь голос складывается из множества вещей, голос всегда выдаст недостаток воспитания, недостаток образования, ограниченный кругозор. Но ведь голос может совершенно неожиданно появиться уже у взрослого человека. А он не готовился к сцене, его никогда не интересовало искусство. Здесь годы нужны. Атмосфера, где он рос, что читал, куда ходил, с кем дружил. Все имеет значение.

Но есть еще одна проблема. На Западе более увертливые, быстрее соображают, ориентируются в жизни. Наши привыкли ходить в бесплатную Консерваторию, пропускать уроки. Я по Ростроповичу это знаю. Он начал преподавать в Консерватории сразу, как только сам ее окончил. Звонит матери одного ученика. А у ученика уже борода была черная. «Ваш сын не занимается». Я думала, что ослышалась. Я говорю: «Ты кому это звонишь?» «Вот звоню... матери, чтобы приехала». Представляете?! Вот такого на Западе, чтобы к Ростроповичу не пришел ученик заниматься, просто не может быть.

- А сейчас своим студийцам вам тоже приходилось эти азы объяснять?

- Пришлось объяснять. На Западе они все выжмут, что их интересует и не отстанут, пока все до конца из педагога не вытянут. А наши? Отпускаешь с урока... Чик-чик, и побежал.

-Поступить к вам можно в любом возрасте?

- Ну да, конечно. Другое дело - карьера. В 40 лет начинать зачем?

- Сколько вы работаете у себя в Центре?

- Шесть дней в неделю с 11 до 17. И так уже я два года занимаюсь.

- В вашем Центре в этом сезоне состоялась блестящая премьера «Царской невесты» в постановке фоменковского ученика Ивана Поповски. Он сделал символистский спектакль с сильной мистической окраской.

- Мне очень нравится, как он это сделал! Очень! Там и условность, и в то же время там нет навязывания чужеродного. Там есть свой взгляд, но эпоха сохранена. Это страшно важно. Об этом же написал композитор, воображая себе эпоху Ивана Грозного, а не времена, когда, допустим, ходила в ампирных платьях Наташа Ростова.

- А то, что так резко сужены, просто обрезаны все большие сцены, хоры, и в результате этого историческая большая опера стала камерной, лирической?

- Собрано все. Исчезли какие-то бояре, дворяне, которые ходят, не знают, куда себя девать, частные массовые сцены. У нас их нет. Получился этот сгусток страстей.

- Что еще собираетесь ставить в Центре в ближайшее время?

- Мы готовим «Фауста» в постановке известного балетмейстера Николая Андросова. Это его первый опыт в театральной режиссуре. В мае месяце у нас премьера. Так мы закроем наш второй сезон, и выпустим наш первый курс.

Гала-концерт
- Галина Павловна, а где лучшая оперная школа в мире?

- Трудно сказать. Портят голоса везде, замечательно умеют это делать. Так что не будем выделять какую-то страну, где это больше делают. Но время такое, что певцам очень-очень трудно. По телевидению сейчас часто показывают оперные спектакли всего мира. Единицы устраивают, чаще-растрепанные голоса, технически не подготовленные. Теряют голоса, связки становятся больные. Почему это случается? Рано начинают карьеру, не окончив учебы, и вообще не научившись петь!

Очень много оперных театров, я считаю. Очень много. В Германии едва ли не в каждой деревне свой оперный театр. А где столько артистов хороших взять? Значит, идут недоучки, кто посмелее.

- Каково вообще состояние оперного дела на территории России, как вам кажется?

- 10 апреля в Большом театре я представлю семь оперных певцов из провинции. Что меня толкнуло к такому гала-концерту? Я довольно упорный человек, если я хочу получить какой-то ответ, я его в конце концов получаю. Я буду повторять его миллион раз, пока мне не ответят. Нынешний мой вопрос: почему в Большом театре, когда ставили «Турандот», позвали итальянскую певицу такого среднего сорта, такого класса? «Турандот» в Большом театре не шла лет 70. Значит, ее постановка - это событие, да? Событие в Большом театре значит событие в стране - ставят «Турандот». А Турандот, объявляют, нету. Зачем же ее ставить тогда? Выписывают итальянку. Если ты в Большой театр выписываешь итальянку, значит, певицу настоящую, примадонну. Приехала, петь она умеет, она всё спела. Но такого некрасивого голоса в Большом театре я не слышала. Что, в России нет Турандот? Я вам десяток назову, только надо напрячь память. Настоящие драматические голоса, великолепные.

- То есть, вам хотелось доказать Большому театру, что у нас есть Турандот?

- Конечно, и вообще разобраться, что происходит. Почему певцы периферии - театров Новосибирска, Екатеринбурга, Перми и так далее, - почему они как какой-то низший класс разбросаны, никто о них не знает, никто не подозревает, что они вообще есть. Они ни записей не имеют, ничего. Я хочу, чтобы они вышли на сцену Большого театра, чтобы их послушали. Просто послушать этих певцов, как они звучат. Может, правда, Большой театр с такой специальной акустикой, что провинциальные певцы не могут там звучать? Акустика блестящая в Большом театре!

- Галина Павловна, вы говорите о красивом тембре голоса. Но есть еще проблема красивого тела. Вы были самой стройной Марфой в отечественной опере. Но когда приходится не только слушать, но и видеть оперу, и когда видишь порой Татьяну необъятных размеров, все-таки диву даешься. Работаете ли вы с телом в вашей студии?

- Обязательно!

- Кажется, на Западе певцы поизящнее? Они не позволяют себе...

- Позволяют, позволяют.

- Ваше отношение к этой проблеме?

- Раз ты артистка, ты должна следить за собой. Я же не говорю, что надо быть идеально сложенной и выглядеть на 15 лет, если поешь Наташу Ростову. Нет, но надо иметь культуру тела. Я не знаю, как женщина может себя поставить под насмешливые взгляды, под обсуждение зала. Я этого себе не могла позволить. Если на килограмм я толстею, то перед спектаклем неделю не буду есть, но я его скину.

- А как?

- Голодом, голодом. Лучшая диета.

- Какие стимулы у женщины: роль, любовь, зеркало?

- Мне хватает одного зеркала.

Ростропович
- Все знают, что и у Мстислава Леопольдовича и у вас довольно большой счет к критикам. И есть серьезные претензии.

- Критика нужна обязательно, как без нее? Но хамство, ерничество, эти словечки, которые позволяют себе критики которые часто сами не понимают, о чем пишут. Я читала статьи просто омерзительные. Напишите все то же самое, но только выдержите... культуру речи.

- Мстислав Леопольдович даже зарекся однажды, что не будет больше здесь играть. Он не собирается отказываться от своего решения?

- Держится. Говорит: не хочу хамства, не привык и не желаю слышать это.

- Вы думаете, он изменит свое решение?

- Не знаю. Я ему говорю: «Дал бы в рожу как следует!» Мальчишка какой-то написал: «Так, как играет Ростропович, любой студент играет в Консерватории». Ну, господа! Нельзя же такое писать о таких артистах!

- А что касается зрителей, какая публика теплее? Или в каждой стране это индивидуально?

- Я никогда не различала. Я считаю, что публика везде одинаковая. У нас, может быть, добрее как-то к иностранцам. Обожают иностранцев у нас.

- Галина Павловна, есть легенда о том, как на дне рождения Муслима Магомаева Ростропович начал свой тост неожиданной фразой: «Дорогой Муслим! Мы с тобой состоим в несчастном клубе - в клубе мужей солисток Большого театра». Трудно быть мужем солистки Большого театра?

- Он бы вам сам сказал, но я думаю, что нетрудно. Нетрудно в нашем случае, потому что мы полгода в году врозь живем.

- Это помогает?

- Очень. Конечно. Что вы, если бы мы были изо дня в день вместе, это была бы катастрофа.

- А женой Ростроповича трудно быть?

- Нет. По той же причине, я думаю. Так что образ жизни нам пошел на пользу. В следующем году будет 50 лет нашей совместной жизни.

- Мир был свидетелем, как 19 августа 1991 года Мстислав Леопольдович шел к баррикадам Белого дома. Скажите, сегодня, с высоты прошедшего времени, плоды победы стоили такого риска, такого поступка? Стоили этих усилий или нет?

- Без него, конечно, не обошлось никак! Я бы в жизни не пустила его сюда! Меня просто не было в Париже, поэтому он полетел. Я ничего не знала.

- Стоило оно того? Как вам кажется?

- Конечно! А как же! Я думаю, что от него не очень много, но все же что-то зависело. Сам поступок - музыкант, безоружный, даже без смычка в руке, пошел вот так с народом вместе. Он считал нужным быть в этот день там...

- В дни ГКЧП мир облетела фотография: мальчик, спящий на плече у Ростроповича, который держит его автомат. Кто тот юноша, где он?

- Это Юрка. Когда Ростропович вернулся обратно, я разбирала его вещи и увидела эту фотографию. Он даже на нее внимания не обратил. Я ее разглядела! Боже мой! Сам Бог-отец сидит и спаситель всего человечества! И рука у него на автомате, как на виолончели, а на плече у него спит его охранник. И ножки так скрестил в кедах. В общем - парочка потрясающая! И эта фотография обошла весь мир!

- Так не зря был этот риск, эти дни?

- Ну конечно, не зря!

- Что выросло, то выросло?

- А что выросло? Выросла Россия. Какая есть. Народа-то другого нет. Где вы возьмете? «Какой ни есть, а он родня».

- Галина Павловна, кто только ни просил у вас денег или благотворительной помощи. В каких случаях вы с Ростроповичем помогаете?

- У нас детский фонд. Он зарегистрирован в Вашингтоне. На детские больницы даем, на прививки от гепатита. Уже около полутора миллиона детей привили. Это в Новгородской области, в Воронеже, в Оренбурге, где особенно часты эпидемии. Построили родильный дом. В Петербурге Детской академии тоже помогаем.

Большая опера
- Болевая точка в последние годы - состояние главного театра страны, Большого, который ухитрился стать менее интересным, чем другие.

- Я думаю, во-первых, что нет такого авторитета, которому бы верили безусловно. Сказал - надо делать, и все беспрекословно делают. Руководитель театра должен быть таким. А таких просто нет. Когда я пришла в театр, в театре был и Голованов, Мелик-Пашаев, Небольсин, Хайкин, Жуков. Это все в одно время! Вы понимаете, что это такое. Потом Голованова сняли. Назначили Мелика. Мелика потом тоже сняли. Назначили Светланова. Светланов был главным дирижером полгода. Сам ушел. Так что на Мелик-Пашаеве кончилась плеяда маститых дирижеров. И в 70-м году был назначен главным дирижером Симонов, который только что кончил Консерваторию. Где это еще могло быть?! Он кончил Консерваторию и сразу - главный дирижер Большого театра! Он не знал оперного репертуара. 14 лет он был главным дирижером. За 14 лет можно развалить все. Не только Большой театр. Не потому что он плохой. Он просто не имел права этим заниматься.

- Вы за контрактную систему?

- Я - за. Потому что другого ничего не выйдет в наше время. Или опять закрывай границы, сажай опять всех на цепь, создавай крепостные театры, или ничего не получится. Будет контрактная система. А сейчас и не то, и не другое. Для контрактной системы деньги должны быть. За это надо платить. Императорский театр должен быть богатым. И Россия себе это может позволить. Мариинский театр и Большой. На полное содержание государства. Контрактная система. Обязанности артистов, железно написанные.

Возьмите архивы императорских театров. Ведь никто не бежал никуда. Границы были открыты. Вся Италия пела здесь. Деньги огромные давали. Платили как нигде. Поэтому должны быть эти два театра. Их надо содержать большими деньгами.

- А нынешнее состояние Мариинки вам нравится?

- Нет. Гергиев очень сильно поднял театр в свое время. Он его воскресил. Я помню, когда я была в Большом, Мариинский был в загоне. Он очень много сделал. Но включился в такой нечеловеческий конвейер - днем репетиция, через два часа спектакль. Те же артисты поют. Это невозможно! Выдержать это нельзя ни физически, ни творчески.

- И сказывается на результатах?

- Думаю, что да.

- А что из позитивных впечатлений в Большом? Или, может быть, гастроли, партии, которые показались вам очень интересными?

- Я слушала у них «Аиду» несколько лет тому назад, была на генеральной репетиции. Бадри Майсурадзе пел первый раз, пел замечательно! Вот это, пожалуй, единственное, может быть, впечатление за все годы - появление такого тенора! Потом я слушала у них «Фауста», «Турандот». Тенор тоже был не из Большого театра, а откуда-то. Чуть ли не из Театра Станиславского, кажется. Потом «Макбет» Верди, «Мазепу».

- Как вы относитесь к современной, достаточно агрессивной оперной режиссуре?

- Прекрасно. Только режиссер не должен калечить произведение. Он должен соблюсти эпоху, о которой написана опера. Соблюсти все: время, образы.

- Что для вас самое важное в опере?

- Пение.

- А чувство?

- А как же без чувства? Что такое чувство? Это техника, это голос. Или наоборот, голос и техника. Потому что, если у вас нет техники, вы ничего не сделаете. А если у вас даже средний голос с хорошей техникой, вы сделаете очень много. Для этого наш Центр существует, чтобы учить таким вещам.

- А кто сейчас из мировых сопрано приближается к этому идеалу с вашей точки зрения? С кем связываете наибольшие надежды?

- Назвать одну я не могу. Потому что примадонн сегодня нет, их нету просто.

- В мире?

- Да. Это племя исчезло. Потому что примадонной надо родиться, сделать ее нельзя. Это лидер, лидер в театре, вокруг нее складывается ансамбль.

Примадонна и бабушка
- Наши читатели пишут вам: «Хочу поблагодарить Вас за книгу, глоток правды в нашей тотальной лжи было очень приятно тогда получить. Хочу поблагодарить Вас за Солженицына, когда Вы дали ему возможность полноценно работать и жить. Спасибо». - Новозыбков, Брянская область, Козловская Наталья Павловна. Поддерживаете ли вы сейчас дружбу с вашими бывшими друзьями?

- Ну, конечно, конечно.

- С Солженицыным общаетесь?

- Да, конечно, были недавно у него дома.

- По политическим вопросам с ним расходитесь?

- Вы знаете, я никогда с ним о политике не говорила, как ни странно. Он настолько всегда занят, целеустремлен и в свое погружен. Нет, говорим о простом. Хороший суп, вкусный. Погода чудная. Дети растут. Внуки растут.

- Вы написали потрясающую по откровенности книжку «Галина». Не хотите продолжить?

- Та книга была просто необходимостью, иначе я задохнулась бы от ярости, когда нас выставили отсюда. Мы были вытолкнуты из России в одночасье. Я никогда не думала, что придется уехать. Если бы у меня была атомная бомба, прости меня, Господи, я бы ее кинула и сдохла бы сама со всеми вместе, в таком я была состоянии, да. Самое главное сказать, почему это случилось, и почему именно в России это могло случиться, а больше нигде, ни в одной стране мира, кроме Германии, конечно. Поэтому я села и написала книгу.

- Но ярость - это же не единственное чувство, которое помогло вам написать книгу?

- Знаете, ярость - это то чувство, которое помогло мне выжить. А книгу надо писать с любовью.

- Как можно было, пережив такую жизнь, имея такой горький и страшный опыт, стать такой царственной женщиной, стать настоящей примадонной?

- Я родилась такой. Я же говорю, меня «Галька-артистка» дразнили. Это всегда было, почему-то я себя всегда ощущала в жизни - смешно ужасно! - царицей.

- Расскажите про свою семью немножко.

-Две дочери, одна живет в Париже, другая в Нью-Йорке, мужья дочерей - иностранцы. У меня шесть внуков, пять мальчиков и девочка. Когда они были маленькие, они великолепно говорили по-русски, без всякого акцента. Как только пошли в школу - всё, другая среда, другой язык.

- Вы дружите со многими королевскими дворами Европы. С кем у вас наиболее близкие и добрые отношения?

- С Хуаном Карлосом и Софией. Они замечательные люди, мы с ними были дружны еще до того, как они на испанский престол взошли. Я познакомилась с ними в Греции. У меня там концерт был. Это было начало 60-х годов, с тех пор мы дружим. Они очень милые люди.

- А с теперешней российской властью как у вас складываются отношения?

- Мы с Путиным знакомы еще с Ленинграда. Но моя слабость - это Борис Николаевич, извините, конечно, я его обожаю. Я его батей называла. Когда я увидела его по телевизору впервые, говорю: «Слава, смотри, это же Батя, Хованский, ну ты посмотри». Помните, как он уходил через зал, - шел партийный билет сдавать? Потрясающий человек! Если бы не он, кровью залили бы всю Россию. Распустил Советский Союз, за что его клянут до сих пор, а если бы он этого не сделал, третья война была бы мировая.

- А с Горбачевым вы тоже были знакомы?

- Нет, просто познакомилась с ним в Вашингтоне, когда он приехал первый раз туда с Раисой.

- Рассказывают, что когда он зашел к Ростроповичу и сказал: «возвращайся!», - вы якобы стояли сзади и говорили - «молчи!»

- Нет, это было немножко не так. Сделали в честь него обед и пригласили нас. Мы ехали в машине, и я говорю: «Слав, если начнут звать домой, возвращайтесь и все такое, ты молчи и слушай. А когда спросят, тогда и будем отвечать. А пока нам что загадывать?»

А он сказал, когда подошли: «Так что же, живете здесь?» - «Да, живем». «Ну что, нравится вам здесь?» - «Да». - «Ну так живите, что ж». А Ельцин бы просто сказал: «Слава, поехали домой!» И все. Поехал бы как миленький!

- Расскажите про вашу встречу с Папой Римским. Он тогда вам какие-то очень важные слова сказал, про которые Ростропович все время вспоминает.

- Была аудиенция у нас с ним в 74-м году, сразу, как нас выгнали. Я даже помню, что был октябрь. Он сказал: «Вы стоите на середине духовной лестницы. И остальное теперь зависит только от вас: что бы вы ни делали в вашей жизни, всегда думайте - делаете ли вы шаг вверх или вниз».
Изображения
 

Сообщение от X0R:
ды пофиг, зато таких смешных, внешних проявлений не будет.

Не зарекайся. Знаешь, кто больше всех говорит "У меня не будет..." рискует получить именно это и ещё похуже))

Сообщение от ariadna:
Знаешь, кто больше всех говорит "У меня не будет..." рискует получить именно это и ещё похуже))

кто больше всего в это верит, того и накрывает.

X0R, я верю в жизнь и в хороших людей. И верю, что всегда добро побеждало и побеждает зло. И что история никогда не идёт вспять. В это я верю. А продолжительность собственной жизни я связываю со своей семьёй. И всё лучшее, что есть в моей жизни, можно назвать Вера, Надежа, Любовь. Вот так.

Сообщение от ariadna:
Вообще -то я с вами не знакома, от кого мне защищаться? От жабы или кота?)

Ды я вообще то и не нападала пока.....
Глупые вопрося вы для своего возраста задаете, или болезнь Альцгеймера уже напала на вас?

Жабокот, я совершенно здорова. Но лично вам справки здесь выкладывать не собираюсь) Приходите ко мне в гости, лично, могу показать все оригиналы, со штампами и печатями). Кстати, в интернете легко можно оскорблять. А в жизни?

Сообщение от ariadna:
Жабокот, я совершенно здорова. Но лично вам справки здесь выкладывать не собираюсь) Приходите ко мне в гости, лично, могу показать все оригиналы, со штампами и печатями). Кстати, в интернете легко можно оскорблять. А в жизни?

вы как то с завидной частотой всех приглашаете к себе в гости, рпи этом угрожая утюгом, так что я кагбэ не ходок по таким гостям......
имхо вам не хватает общения....
ды я не думаю что чем либо оскарбила вас, ибо вроде как говорю про истину доказанную медиками , что в данном возрасте начинается климакс, или вы не согласны со мной?