AcidMan, кто такая Масяня?

масяняя гавно. нашел чем хватсацца, что масяню знает

Alexey, пошел в жопу, Масяня рулит!!!

Mariza, это значит, что завтра я буду бить кому-то морду, кто-то будет тихо блевать в углу, кто-то читать пьяным голосом стихи коту...в общем, ДР удастся...

Mariza, удачного дня...

Кстати, можете еще Авантюристку пригласить - развлечет вас магическими фокусами - взглядом бьет лампочки и посуду, вторую неделю голодает и полгода не трахается.

vi0, ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа... пацталом....

vi0, там уже всё потерли, что я предложила показать (про лампочки и тарелки...).... =)
А воздержание - это всё фигня.
ЗЫ Кстати на днях я с большим удовольствием потрахалась от души....
Так что вио, теперь я как все.

Рада, что вам было весело... Люблю дарить людям улыбку...)

Голодная, нетраханная женщина. все время сидит дома, ни с кем не встречается и соотвественно "не трахаеца". постоянно "прочищается"... улучшается зрение, слух и прочее. уже "видит вещие сны" и "знает, что произойдет наперед"...
Что будет, когда она вырвется на улицу???

Avanturistka, зачем так себя истязать? можно же просто пакет купить, эффект тот же.

Avanturistka, нда... срочно в баню с мужиками...
Koozya, не, ни от какого растительного препарата ТАК не прет...

- Он унес наши припасы! - завопил Ипполит Матвеевич, подбегая к Оста-
пу.
- Стой! - загремел Остап. - Стой, тебе говорю!
Но это придало только новые силы изнемогшему было отцу Федору. Он
взвился и в несколько скачков очутился сажен на десять выше самой высокой надписи.
- Отдай колбасу! - взывал Остап. - Отдай колбасу, дурак! Я все про-
щу!
Отец Федор уже ничего не слышал. Он очутился на ровной площадке, забраться на которую не удавалось до сих пор ни одному человеку. Отцом Федором овладел тоскливый ужас. Он понял, что слезть вниз ему никак невозможно. Скала шла и опускалась на шоссе перпендикулярно, и об обратном спуске нечего было и думать. Он посмотрел вниз. Там бесновался Остап, и на дне ущелья поблескивало золотое пенсне предводителя.
- Я отдам колбасу! - закричал отец Федор. - Снимите меня!
В ответ грохотал Терек и из замка Тамары неслись страстные крики. Там
жили совы.
- Сними-ите меня! - жалобно кричал отец Федор.
Он видел все маневры концессионеров. Они бегали под скалой и, судя по
жестам, мерзко сквернословили. Через час легший на живот и спустивший голову вниз отец Федор увидел, что Бендер и Воробьянинов уходят в сторону Крестового перевала.
Спустилась быстрая ночь. В кромешной тьме и в адском гуле под самым
облаком дрожал и плакал отец Федор. Ему уже не нужны были земные сокровища. Он хотел только одного - вниз, на землю. Ночью он ревел так, что временами заглушал Терек, а утром подкрепился любительской колбасой с хлебом и сатанински хохотал над пробегавшими внизу автомобилями. Остаток дня он провел в созерцании гор и небесного
светила - солнца. Ночью он увидел царицу Тамару. Царица прилетела к нему из своего замка и кокетливо сказала:
- Соседями будем.
- Матушка! - с чувством сказал отец Федор. - Не корысти ради...
- Знаю, знаю, - заметила царица, - а токмо волею пославшей тя жены.
- Откуда ж вы знаете? - удивился отец Федор.
- Да уж знаю. Заходили бы, сосед. В шестьдесят шесть поиграем! А?
Она засмеялась и улетела, пуская в ночное небо шутихи.
На третий день отец Федор стал проповедовать птицам. Он почему-то
склонял их к лютеранству.
- Птицы, - говорил он им звучным голосом, - покайтесь в своих грехах
публично!
На четвертый день его показывали уже снизу экскурсантам.
- Направо - замок Тамары, - говорили опытные проводники, - а налево
живой человек стоит, а чем живет и как туда попал - тоже неизвестно.
- И дикий же народ! - удивлялись экскурсанты. - Дети гор!
Шли облака. Над отцом Федором кружились орлы. Самый смелый из них украл остаток любительской колбасы и взмахом крыла сбросил в пенящийся Терек фунта полтора хлеба. Отец Федор погрозил орлу пальцем и, лучезарно улыбаясь, прошептал:
- Птичка божия не знает ни заботы, ни труда, хлопотливо не свивает
долговечного гнезда.
Орел покосился на отца Федора, закричал "ку-ку-ре-ку" и улетел.
- Ах, орлуша, орлуша, большая ты стерва!
Через десять дней из Владикавказа прибыла пожарная команда с надлежащим обозом и принадлежностями и сняла отца Федора.
Когда его снимали, он хлопал руками и пел лишенным приятности голо-
сом:
- И будешь ты цар-р-рицей ми-и-и-и-рра, подр-р-руга ве-е-ечная моя!
И суровый Кавказ многократно повторил слова М. Ю. Лермонтова и музыку А. Рубинштейна.
- Не корысти ради, - сказал отец Федор брандмейстеру, - а токмо...
Хохочущего священника на пожарной колеснице увезли в психиатрическую лечебницу.

(c) Катаев, Файнзильберг.

Koozya, ты это к чему?