Сообщение от Spectator:
На аватар свой взгляните.
Сообщение от Spectator:
Ладно, с ЧЮ явно беспорядок.
Сообщение от борух:
Цитата:
Сообщение от Spectator
а как человек, имеющий кандидатский минимум по философии.
Сообщение от Teddybear:
Если серьезно - в силу человеческого разума (в долгосрочной перспективе).
Сообщение от Homer S.:
ОМГ! Это просто праздник какой-то!
Сообщение от :
...Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно...
Сообщение от Чёрный Дембель:
Я думаю, всё проще:
Цитата:
...Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно...
(С)
Сообщение от Teddybear:
За исключением того, что Вы не упомянули об эмпирическом опыте.
Сообщение от Homer S.:
ОМГ! Это просто праздник какой-то!
Сообщение от Чёрный Дембель:
Я думаю, всё проще:
(С)
Сообщение от Teddybear:
графомания и С.П.Г.С детектед..
Сообщение от Spectator:
ОбъективнЫХ.
Doesn't matter, just athing.
Сообщение от Spectator:
Библейских конфессий не существует. Существуют православные конфессии. Баптистские. Но не библейские.
Сообщение от Spectator:
О троице написано в Библии, и, если исходить из нее, то это не ахинея. Бог, безусловно, един. Если вообще можно говорить о его существовании. Но для человеческого понимания было выбрано такое объяснение.
Сообщение от ДАНКО:
Благодарю за замечание. Едем дальше.
Едем еще дальше...
Сообщение от Чёрный Дембель:
Отголоски подсознательной языческой веры в Змея-Горыныча, экстраполированные на персонажей нового пантеона.
Сообщение от Sir John:
Как говаривал мой приятель
Сообщение от ДАНКО:
1. Cкорость света в вакууме не зависит от скорости источника света по отношению к его приёмнику
Сообщение от ДАНКО:
2. Ни один материальный объект не может двигаться со скоростью, превышающей скорость света в вакууме.
Сообщение от ДАНКО:
3. Стационарные состояния атома возможны лишь при некоторых, строго определённых энергиях, адекватных состоянию атома.
4.В стационарном состоянии атома электрон может двигаться только по строго определённой ("разрешенной") орбите.
Сообщение от ДАНКО:
5.Нельзя со сколь угодной точностью одновременно измерить координату и импульс микрообъекта.
Сообщение от ДАНКО:
А взять, скажем, постулат Бора о планетарном устройстве атома. Это же чистая интуиция, какая тут эмпирика?.
Сообщение от ДАНКО:
А взять, скажем, постулат Бора о планетарном устройстве атома. Это же чистая интуиция, какая тут эмпирика?.
Сообщение от Wally:
Про опыты Резерфорда слышать не доводилось?
Сообщение от Чёрный Дембель:
Им на сайентологическом Курсе Молодого Бойца такими заумными вещами бошки не морочат, чтоб не полопались. Священное писание, адаптированное для "альтернативно развитых" да методичку "Об особенностях работы на постсоветском пространстве" в зубы - и вперёд, сеять споры новой ереси.
Сообщение от Wally:
Классический опыт Резерфорда был в школьной программе по физике, и сейчас есть
Сообщение от :
— Ну, кто, 6ля, утаил серебряную ложку? — дядя Коля как саблей замахнулся пиковой дамой.
— Ходи уже, 6ля, а не nизди! — недовольно сказал небритый сорокалетний Михалыч.
Юные Толик и Степа, играющие вдвоем на прикупе, посмотрели на сидящего рядом парня:
— Давай, Леха.
— Я свои две взятки по-любому возьму, — парень сбросил десятку.
— А я и не спорю, — рубанул по столу черным валетом дядя Коля, собирая последние козыри.
Парень подмигнул Михалычу:
— А ты, батя, влетишь на минус четыре.
— Он нарочно, гад, «Сталинград» загадал, — буркнул Михалыч.
Дядя Коля засмеялся, обнажая съеденное олово зубов.
К столику неслышно приблизился молодой человек. Он был одет в черный костюм и белую рубаху с галстуком, в руке сжимал толстую книгу.
— Здравствутье, ребьята, — сказал он с сильным акцентом и широко улыбнулся. — Всье в картишьки тужитьесь?
— На толчке тужатся, 6лядь, — грубо сказал Толик. — Русский язык сначала выучи! Карнеги хyев!
— Точно, — подхватил Степа. — Уе6ывай в свой Макдоналдс, говно американское!
— А что делают в картъишки? — подошедший продолжал улыбаться. — Мне очень интьйересно!
— А че вы с ним так? — тихо спросил Леха Михалыча.
— Он, nиздюк, часто здесь появляется. Буржуйский поп. К религии склоняет.
— Дуются в картишки, — ответил дядя Коля. — Но так уже не говорят.
Иностранец внимательно слушал и улыбался.
— Это плохо дутсья в картишки, аминь. Убиват козла тожьйе плохо.
— Забивать козла! Мyдачина! — крикнул Толик.
— Аминь. Ви такие славние. Очень интьйересно, а верьйите ви в бога?
— Опять за свое, — вздохнул дядя Коля. Повернулся к Лехе. — Достал, 6ля. Каждую неделю приходит. Такое несет, за год не высрешь.
— Не, мы не верим в бога, — за всех ответил Степа.
— О, это опасно! Гореть в аду так больно, аминь! Если ви не против, я расскажу вам из Евангелие. Аминь или нет?
— Валяй… — сказал дядя Коля.
— На хyя? — скривился Михалыч. — Он теперь не отъе6ется.
Толик и Степа закивали.
— Да весело будет, — подмигнул Лехе дядя Коля.
— Давай уже! — разрешил Михалыч. — Только быстро.
— Ой, это так здорово, что ви согласни, аллилуйя! — обрадовался американец. — Боженка сейчас смотрит на вас и радуется, и рукой машет: «Хеллоу, люди!» И мы ему тоже: «Хеллоу, боженка!» — он нежно посмотрел на тучку и помахал ей рукой.
Толик и Степа заржали.
— Ну что за день милий сегодня! — американец закатил глаза. — Аллилуйя! Назовем из Евангелия. — Он задумался. — Как же там било… — Лицо его комично посерьезнело. — О!
Зима стояля,
Дуль ветер из степи.
Беби в вертепе померз, бедненький,
На склоне холма.
А коровка погревала его
Воздухом из рота,
И бичок тожьйе погреваль.
Фермери куртки отряхали от грязи,
Спат еще хотели.
И на утесе они стояли,
Подальше смотрели
И видели поле болшое,
В нем могилки и звездочки.
Палка в снегу торчаля.
А рядом, через форточку
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Аминь!
Она горела как сено,
В стороне от неба и Бога,
Как будто ферму подожгли
И пожар на говне…
За столом расхохотались. Михалыч басом, Степа и Толя повыше. Дядя Коля вытер выступившие от смеха слезы: — Леха, слышь, и так каждый раз отмачивает…
— О, на фермах часто говно… — продолжал американец, — это нормално же длъя ферми. Целий космос волновался — аллилуйя, аллилуйя, Бог нас любит! — он начал мелодизировать и пританцовывать.
Он будто рассказывал с выражением сказку.
Все такое красное стало.
Три астролога спешили.
За ними шли верблюди с подарками
И мальеньки ослики.
Мечтали о музеях красивих,
И феях, и вольшебниках,
О ельках новогодньйих.
А так холодно било!
Но они думали и о всьех на свьете
Детках и мандаринках,
И всех яблочках, и золотих шарах.
Фермеры увидали животних и говорят:
— О, и ми пойдем. — И это было как чудо.
Аллилуйя, аллилуйя!
Им даже жарко стало,
К ним ангелы невидимие,
Потому что без туловиш,
Прилетьйели и босими ножками шли.
Фермеры смотрьят — следы,
А человеков не видно.
Собачки гав-гав.
Что за миляя история, аминь!
У камня утьро наступилё.
— How are you? — спросила Мария.
— Can I help you?
О, хай, ми — фермери и астрологи,
Ми подарки принесли и тебе,
И Джизус-беби. Аллилуя!
Сейчас вас похвалим.
Мария говорит:
— Спасибо,
Но ви фермери,
Надо же гигиенично,
Подожьдите на улице.
Они говорят:
— О да, конечно. —
А потом, грубие такие,
Ругаться начали.
Верблюды кричали,
А ослики их копитами били
Так весело, аллилуйя, аллилуйя!
Мария говорит астрологам:
— А ви входите в отверстие. —
Они зашли,
Видят, Джизус-беби спит в дубе,
В ротике осла и ноздрях бичка.
Вдруг кто-то…
Щас главное, слюшайте…
В темноте слева кто-то
Астролога отодвинул,
Тот оглянулся.
На пороге звезда Рождества в гости пришла,
Стоит и смотрит на Марию.
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!
Толя сполз от смеха на землю, Степа просто визжал. Дядя Коля утирал слезы, Михалыч отмахивался руками, пока не скинул со стола бутылку с водкой.
— Все, дурак, иди отсюда, — еле выдавил он. — Смотри, что из-за тебя вышло!
— О, Библия, это же очень увлекателно. Я хочью пригласит вас на проповьедь в сегоднья, у шесть часовь, — американец напряженно улыбался.
— Не, с нас хватит. — Дядя Коля посмотрел на Леху. — Вот такие у нас бывают концерты. Уссышься.
— А мне понравилось, — неуверенно произнес Леха.
Толя и Степа, приняв эти слова за шутку, прыснули.
— Я серьезно, — сказал Леха. — Ну, подумаешь, акцент у него. Не страшно. А история интересная.
— Ты че, шутишь? — вытаращился Михалыч.
— Не, кроме шуток. Я бы сходил на проповедь, — сказал вдруг Леха. — Не, правда, мужики, интересно.
— Ты че, Леха, охренел? — спросил дядя Коля. — Пьяный, что ли. Ты ж всего ни хyя выпил.
— Нормальный я… — он посмотрел на американца. — А где проповедь будет?
— Очьень недалеко, — с готовностью отозвался тот, — а ми можемь до этого много поговорьит о Боге.
Леха поднялся из-за стола.
— Ладно, мужики, спасибо за компанию, я пойду, наверное…
— Ты куда, 6ля! — вскочил дядя Коля. — Ну я, 6ля, не понимаю ничего! Леха, е6 твою! — Жилистой рукой он ухватил миссионера за отворот пиджака. — Ах ты ж nиздло!
— Я на вас так не сержус. Так не сержус. Аминь! О, ми оба болшие грешники, но я спасйон, а ви нет! Будем же спасатьса вместе!
— Что ты, сука, мозги ходишь е6ать людям! Сядь, Леш, тебе нехорошо, наверное! Что ты ему веришь!
— Вот здес пишут… — американец указал на Библию. — Так возлюбиль бог мир, что отдал сына своего единородненького… А читат надо — так возлюбиль бог Льеху — понимат надо! Аминь!
— Ты, nидор, не отвечай за него! Леша, ну скажи что-нибудь, 6ля!
Миссионер скромно потупился:
— Ах, что может бит прекраснее, когда молодой человек говорит: Господь — Пастер наш! Пастер наш!
— Е6ло закрой! — всполошился и Михалыч. — Леха, ты присядь…
— Вот есть про двоих малтшиков, — миссионер обморочно закатил глаза. — Петья говориль: «Мне не нужьно Библию, я не понимаю, что там». А Серьежа знал, что Петья покрал в саду у старушки яблуки, и сказал: «Одно, безусловно, ти можешь понят в Библии — вороват нельзя». И Петье било стыдно, и он говорит: «Ой, Господ видит все, что я делаю, аминь!» — И миссионер перекрестил сидящих своей книжкой.
— Я хyею, — произнес, наконец, Толя, глядя, как Леха деревянной походкой удалялся вслед за американцем. — Уболтал его.
— Да, 6ля, — почесал дядя Коля седеющий, будто загаженный птицами, затылок. — Первый раз такое вижу. Нормальный же был парень. Что с ним случилось?
— Душа — потемки, — сказал Михалыч. — И сколько мы его знаем… Второй день.
— Я такое слышал, — мешал карты дядя Коля, — эти проповедники по-русски говорят, и сами они русские, а только из какой-то зловредности слова коверкают, хотят на настоящих американцев походить.
— Хyею… — шептал Толя, переглядываясь со Степой.
***
Леха шагал рядом с миссионером, то и дело тормоша его за плечо:
— Понимаешь, по жизни все вроде нормально. Зарабатываю достаточно. Квартира трехкомнатная, машина. А на сердце тоскливо.
— О, это да, — сочувственно кивал американец.
— Не знаю, что со мной сегодня произошло. Я родителям бы такого не рассказал, а тебе — пожалуйста, все раскрыл.
— У тебья были трудности и извращьенья. А теперь все будьет хорошо. У меня тоже были извращьенья, но я избавился.
— И, понимаешь, — продолжал Леха, — главное — одиночество, леденящее одиночество и страх. А душа чего-то запредельного просит.
— Ти страдаль. А тепер будет много знакомых. Тебя будут любьить. Ты полючишь вторую семью. Ми будем очень часто встречаться. Мне ти можешь доверит все. Ми твои извращьенья все вместе обсудим, и ты не будешь их хотеть, а только смеяться.
Они прошли мимо старых пятиэтажных клетчатых хрущевок, точно нарисованных в тетради, маленького асфальтированного стадиона и брошенного продуктового магазина с выбитыми стеклами.
— А девушки у вас есть? — застенчиво спросил Леха.
— О да, очень много. — Американец лукаво засмеялся. — То наши будто сьестри. Кроме проповеди, ми в обичние дни собираемся на вечьерю, сидим, пьем чай, музику слушаем. Читаем Библию. Очень весело.
* * *
— О, а это ми куда? — спросил американец, сворачивая за Лехой на уходящую в бесконечность гаражную аллею.
— Как ты говоришь, «вечеря»? — словно не услышал вопроса Леха. — Это что такое?
— В нашей церкви такое разделение. Самая маленькая ячейка називается «вечьеря». В ней не больше двенадцати человек. А во главе — староста вечерьи. Ти тоже попадьешь в такую, будешь общаться, узнавать много нового.
— А ты староста вечери?
— Нет, — улыбнулся миссионер. — Видишь? — он показал круглый значок на лацкане пиджака. — Написано: «Энтони Роше, староста сфери». Уже второй год.
— А «сфера», это как?
— Смотри. Двенадцат вечьерь составляют общину. Община уже арьендует зал длья воскресной проповьеди и собраний. Там ми собираем наши пожертвования. Двенадцать общин составльяют сферу. А двенадцать сфер — регион.
— Знаешь, Энтони, я тут немного денег скопил. На что потратить не знал. Я лучше вам отдам. Все лучше, чем какую-нибудь хyйню покупать.
— Ти такой славный. Честний. Редкость в мире. Сегодня счастливый для менья день! Толко не надо рюгаться, оґкей?
— Извини, вырвалось.
* * *
Леха свернул между гаражами, американец, помедлив, за ним.
— О, а это ми так вийдем на проспект Льюначарского?
— Конечно. Это просто короткий путь, — обернулся Леха. — Я спросить хочу. Вот у тебя в подчинении почти две тысячи, ты большой, можно сказать, начальник, а проповедуешь по дворам.
— Так полежено в нашей церкви. Кроме руководства сферой, общиной и вечьерей, я обьязан еще по улицам работать.
— А я могу попасть в твою вечерю?
Американец засмеялся.
— Да, если очень просишь. Но ти вскоре познакомишься со многими старостами. Они тожье очень хорошие, не хуже менья, они твои соотечественники… Ой, как здесь не прибрано и мусорно…
Изнанка гаражей граничила с захламленным полем, через которое вдаль уходил серебристый тоннель газопровода в клочьях стекловаты.
— А где проспект? — спросил американец.
— Энтони, я, знаешь, что подумал. Давай ко мне зайдем. Я в гости приятелей жду. Уверен, им очень интересно будет тебя послушать. Они точно к вам в церковь заходят вступить.
— О да, — с сомнением произнес американец, потом решился. — Хорошо, пойдьем. Но ти должен бил менья предупредит…
— И что самое, 6ля, интересное, иной раз думаешь, что бы ни отдал: машину, квартиру, — лишь бы хорошие люди рядом в жизни появились, — пресно сказал Леха, будто пробегал слова заученного текста. — Не поверишь. Как будто чего-то не хватало, а теперь хватает, е6ать навстречу!
— О, не ругайся. Это так плехо, грех… А что ми дальше не идем? — он с беспокойством оглядел тупик кирпичных стен и гаражных ворот ржавого коричневого цвета, с огромным навесным замком, способным похоронить любую тайну. — А это ми где? — спросил американец.
— Стой и не nизди, — сказал Леха.
— Я обратно пойду, — американец рванулся.
Леха хлестким ударом свалил беглеца.
— О, я так прошу Господа простит тебья… — с ненавистью бормотал миссионер, роняя изо рта кровавые сгустки.
— Вот он, отец Сергий… — произнес Леха.
Миссионер, стоя на четвереньках, по-волчьи затравленно глянул в молодое, обрамленное светлой бородой, лицо подошедшего. Плащ его чуть распахнулся, открывая ризу и епитрахиль. Поверх ризы висел серебряный крест.
Миссионер явно не знал, какую тактику предпочесть. Злоба и страх попеременно сменялись на его лице маской лживого смирения.
Наконец он сказал:
— Я совсем на вас не сержус. Произешло мальенькое недоразумение…
— Как твое настоящее русское имя? — неожиданно спросил священник.
Миссионер не ответил, рыская дикими глазами по сторонам, пальцы его сжимали черный корешок Библии.
— Как давно тебе разрешили проповедовать с акцентом? — задал священник следующий вопрос.
Миссионер весь напрягся и задрожал.
— Я полностью записал его, отец, вот, послушай, — Леха достал из кармана плоский диктофон, щелкнул кнопкой. Пленка затрещала как сверчок, потом Леха нажал на воспроизведение.
Раздались мутировавшие акцентом строчки: «…Зима стояля, дуль ветер из степи. Беби в вертепе померз, бедненький. А коровка погревала его воздухом из рота, и бичок тожьйе погреваль…»
— Это у них такой канонический текст, — сказал Лехе священник. Потом посмотрел на миссионера. — Где искать старосту региона?
В этот момент американец вскочил и неожиданно нанес Лехе удар Библией в грудь. Для простой книги эффект оказался неожиданно сокрушительным.
Леха вскрикнул и отшатнулся. Миссионер кинулся на священника. Оба упали. В воздух взлетела рука с Библией, которую миссионер уже собрался обрушить на голову священника.
Но прежде чем Леха успел броситься на помощь, миссионер взвыл и, выронив Библию, опрокинулся на спину, тело его сотрясли эпилептические судороги. Конечности слабо вздрагивали, он выпученными глазами смотрел на свой живот, из которого торчала рукоять в черных прожилках, похожих на книжные строчки. На белом материале рубахи не обозначилось даже тонкого ободка из крови.
* * *
Миссионер пожелтел как мозоль и перестал дергаться. Рукоять, торчащая из его живота, размякла и сделалась бурой целлюлозной массой.
— Бездна свой гной в себя поглотила, — тихо произнес священник.
Леха поднял Библию и с удивлением воскликнул:
— Она железная, отец Сергий. Она даже не открывается… — он взвесил книгу в руке: — Тяжелая. Килограмма два. Он же ей убить тебя мог, за не хyй делать!
— Я копие наготове держал…
Леха с улыбкой поморщился:
— Кажется, этот nидор мне ребро сломал… А теперь куда, отец?
— Будем искать того, чье имя «регион»…
Сообщение от ДАНКО:
что сложную информацию авторы библейских книг (с Божьей помощью-то) для лучшего понимания простыми, неграмотными, профессионально неподготовленными людьми должны были бы изложить предельно простым, доступным, однозначно понимаемым языком
Сообщение от Sir John:
Да приехали уже Я так понимаю, в "православии" даже модер устал от этого словесного поноса - вот вы его здесь и изливаете...
Сообщение от ДАНКО:
Хочу сообщить Вам, что я приемлю Новый Завет практически полностью
Сообщение от :
Я и Ветхий Завет не отрицаю полностью.
Сообщение от :
Учитывая, что всего 20-30 лет назад я был непримиримым атеистом, подобным коллеге Teddybear, только менее агрессивным, более снисходительным и не столь высокомерным, Вы, Sir, не можете не признать, что я значтельно продвинулся в направлении обретения христианской религиозности.
Сообщение от :
Возможно, осталось совсем немного усилий именно с Вашей стороны в плане проповеднической деятельности по отношению к моим еретическим убеждениям, чтобы сделать меня воцерковленным православным христианином.
И всего -то ничего, что от Вас требовалось: христианское смирение, терпение, прощение и искренняя забота о душе ближнего своего. Человеку так мало нужно...
Сообщение от :
Вы же,Sir, безо всяких на то оснований презрительно (то есть агрессивно) называете мои искренние убеждения поносом. Унижая меня, как Вам кажется, вы пытаетесь возвысить себя. Но многого ли стоит такое "возвышение"?
Сообщение от :
Не по христиански как-то это всё, Sir.
Сообщение от Sir John:
ДАНКО, Вы этим своим поносом сами себя более чем унизили и выставили на посмешище.
Сообщение от telobezumnoe:
у вас тоже не плохо получается))))
