Сообщение от :
... Пионерский парк продолжал оставаться нашим любимым местом отдыха и мы, уже учащиеся старших классов, любили приходить в его тенистые аллеи, слушать музыку, стихи, песни.
Парк начинал работать часов с пяти вечера, когда еще светило солнце, и заканчивал уже при электрическом освещении.
Особенно интересно было там в выходные дни. Однажды в воскресенье мы с Ритой и Лидой Жариковой собрались идти в Пионерский парк. Это было 17 июня 1942 года. День этот запомнился нам на всю жизнь.
Покончив со всеми домашними делами, я хотела уже собираться в парк, как вдруг увидела Риту. Она забежала ко мне, чтобы сообщить новость: сегодня во Дворце пионеров - бал для старшеклассников и она принесла пригласительные билеты на вечер. "Ты собирайся, - сказала она, - а я сбегаю к Лиде. Ну что, пойдем во Дворец или в парк?" "Давайте во Дворец!"
Рита ушла, а я стала собираться - погладила свое полотняное с вышивкой платье и вышла на крыльцо, чтобы почистить зубным порошком белые парусиновые с голубой резиновой каемочкой, модные тапочки.
Было около шести часов вечера, но еще было светло и солнечно. Не успела я намазать порошком один тапочек, как услышала совсем близко прерывистый гул самолета. К этому времени мы уже научились различать рокот вражеских самолетов, и я сразу поняла, что это немецкий самолет. Подняв голову, я стала искать глазами самолет, и тут услышала резкий, усиливающийся рев мотора и затем страшный взрыв потряс воздух. Следом за первым раздался еще ряд взрывов. Сделался смрад. Солнце как бы потухло, поднятая взрывной волной пыль закрыла все, стало почти темно. Я бросилась в парадное - весь дом содрогался от взрывов, пахло штукатуркой, пылью. Я вбежала в нашу комнату и тут еще раздался оглушительный взрыв. Дом зашатался, все рамы, вместе со стеклами, вывалились на улицу и рассыпались. С потолка полетели кирпичи, штукатурка. Все, кто был в комнате, бросились друг к другу, как бы стараясь закрыть собой близких. И сразу вдруг сделалось тихо.
Мы вышли на улицу. Весь тротуар был покрыт стеклами, но все наши одноэтажные дома были целы. По улице бежали люди. Кто-то сказал нам, что бомба попала в новый, недавно заселенный 4-х этажный дом на углу улицы Комиссаржевской (Дом-сад Попова-шамана). Мы, вместе с другими ребятами двора, побежали туда. То, что мы увидели, было страшно.
Огромный, стоявший на углу нашей улицы дом, представлял собой пустую коробку, в ней были только стены. Крыши, этажей, квартир - ничего этого не было. Вся внутренность дома, очевидно вместе с находившимися там людьми, была превращена в груду обломков, перекрытий и лестниц. Ужас охватил нас и мы побежали назад, к дому, боясь увидеть там такую же картину. А навстречу нам все бежали люди. От них мы узнали, что несколько бомб попало в Пионерский парк, где было большое гуляние. Проспект Революции оцеплен милицией, мобилизуют людей, машины, выносить из парка раненых и убитых детей. Мы не пошли туда. Я не видела детских изуродованных тел, людей, выносивших их из парка, не слышала материнские крики. Но в сердце моем навсегда остались эти мертвые окровавленные детские тела, а в ушах стоит этот неслышанный мною крик.
Так война вошла в наш дом, в наши души.
На другой день по радио объявили: "Всем учащимся явиться с вещами в свои школы для отправки на работу в колхозы.