1 июля стало еще одним вызовом для бизнеса в целой череде этих самых вызовов. Завершился мораторий на рост коммунальных тарифов, и теперь владельцы и топ-менеджеры компаний готовятся к росту издержек. Может ли власть на уровне регионов хоть как-то помочь смягчить этот фактор? Поговорили с министром тарифного регулирования Воронежской области Людмилой Шелякиной.СправкаЛюдмила Шелякина родилась в 1979 году в селе Залиман Богучарского района Воронежской области. Получила высшие образования по специальностям «менеджмент», «экономика и управление предприятием (машиностроение)» и «государственное и муниципальное управление». С ноября 2023 года – министр тарифного регулирования Воронежской области. Ранее занимала руководящие должности в «Воронежоблгазе» и «Газпром газораспределение Воронеж».– Ковид и СВО принесли и приносят бизнесу немало вызовов. А сейчас случился хоть и заранее анонсированный, но всё равно неприятный для предпринимателей рост цен на коммуналку. Какой вы видите свою поддержку бизнеса в текущих условиях?– В 2020 году в период ковидных ограничений, когда 80% наших сотрудников и сами регулируемые организации оказались на удаленке, мы задались целью цифровизации тарифного регулирования. Естественно, тот формат, который был на бумажных носителях, стал неудобен. Именно тогда мы развили свою информационную систему. В то сложное время удалось своевременно утвердить все тарифы. Могу сказать, что наша кампания прошла довольно спокойно относительно других регионов. Потому что регулируемым организациям не приходилось передвигаться, а благодаря цифровизации удалось преодолеть психологическую нагрузку. Мы много посвятили этому времени и сил, и в других регионах даже спрашивали, как нам это удалось. Например, раньше ресурсовикам приходилось приезжать к нам из районов области километров за 250, чтобы заслушать вопрос на 10-15 минут, и уезжать назад. Сейчас достаточно просто подключиться по видеосвязи, предоставить все аргументы и заявки в электронном виде.А когда началась уже спецоперация, то вводились санкции и некоторые организации попали под их действие, что привело к ограничениям по ремонтным и инвестиционным программам. В 2022 году указом федерального правительства были пересмотрены тарифы, когда поддержали именно производителей. Была создана «подушка», запас времени для закупки сырья и материалов, чтобы обеспечить импортозамещение и избежать срывов производственных процессов. Наверное, в этом была главная поддержка.Еще один вид помощи – принятие решения федеральными властями по введению моратория на отрицательные корректировки по неисполнению инвестиционных программ. То есть бизнесу дали возможность выполнить обязательства в нашей сфере несколько позже. И за это у них не отбирали деньги, полученные в виде выручки через тарифы. Теперь мы будем анализировать, как компании с этим справились, уже в 2025 году, а не год к году, начиная с 2022-го.Можно сказать, бизнесу дали время восстановиться от внешних потрясений и не «трогали» по тарифам.– Эти меры произвели реальный эффект?– Конечно, да. Такие крупные корпорации, как «Росатом» или «Россети», попали в санкционные списки, а их оборудование по большей части было импортным, его невозможно было оперативно закупить, вызвать для обслуживания иностранных специалистов. Естественно, это была возможность перепрофилироваться, провести импортозамещение, обучить собственных сотрудников.– Вы работали на предприятиях, имели возможность посмотреть на тарифное регулирование, скажем так, с других позиций. Какие выводы сделали для себя из этого опыта, уже работая на госслужбе?– Конечно, когда поработал с обеих сторон, понимаешь, что системы управления, которые есть в бизнесе, не всегда действуют в системе государственной власти, потому что на госслужбе всё более структурировано. Однозначно могу сказать, что направление цифровизации – это как раз то, что нужно бизнесу, то, что я сама, как управленец, ожидала от власти, будучи на другой стороне. Мне приходилось подготавливать огромные папки бумажных документов, всё это сканировать. Был случай, когда мы готовили обоснование для технологического присоединения и органы регулирования запросили у нас документацию, а мы в ответ попросили представить ее в цифровом формате. К сожалению, нам сказали нет, всё должно было пройти по старинке: прошито, пронумеровано и так далее. Пришлось подключить к выполнению задачи сразу 30 человек, которых оторвали от их текущих дел: они просто готовили «бумажные» папки.– Но новые проблемы для бизнеса продолжают появляться, и, скорее всего, этот процесс еще не закончился. Сейчас-то власть может помочь?– Мы подчиняемся федеральным властям, все решения в тарифном регулировании принимаются там, а не нами в регионах. Наша же задача – обеспечить меры поддержки уже, что называется, на местах. Если наши федеральные коллеги разработают и внедрят новые инструменты помощи, мы обязательно включимся в этот процесс в рамках наших полномочий.– Сейчас компании сталкиваются не только с повышением тарифов, но и с обострившейся нехваткой кадров. Есть гарантии, что концессионеры в Воронеже будут обеспечены сотрудниками так, чтобы выполнять свои обязательства в интересах корпоративных и частных потребителей – бизнеса и населения?– Нехватка специалистов ощущается во всех сферах, у нас не только концессионеры реализуют коммунальные услуги и осуществляют поставки. Вы постоянно слышите про «РВК-Воронеж» и «Квадру», но у нас есть порядка 400 организаций. Они все испытывают кадровый голод, особенно в районах области. Да, мы это видим, но, насколько я знаю, у нас есть студенты, которые выпускаются, вся надежда на молодежь. Кроме того, концессионеры развивают и повышают уровень компетенций уже действующего персонала. Это же система, когда в людей нужно всё время вкладывать, развивать их и находить замену в случае их ухода. Я только за, чтобы люди развивались и обязательно становились профессионалами в своей отрасли. Тут нет одного «лекарства», но ресурсоснабжающие организации делают очень многое, чтобы все мы своевременно получали качественные ресурсы.– Те же «РВК-Воронеж» и «Квадра», по крайней мере на бумаге, регулярно показывают достаточно большую чистую прибыль. На что им жаловаться?– Не всегда чистая прибыль, которую мы с вами видим в отчетностях, – это деньги, остающиеся в распоряжении предприятий. Потому что они идут на модернизацию сетей, их реконструкцию, постоянное развитие. Естественно, бывают вопросы, с которыми и крупные концессионеры к нам обращаются. Например, спецоперация поставила перед «РВК-Воронеж», «Квадрой», «Россетями» и многими другими задачу обеспечить куда большую защищенность объектов коммунальной инфраструктуры, чем раньше. А на это тоже нужны деньги.Еще один вопрос – уровень зарплат на таких предприятиях. Ведь он зависит от величины тарифа в том числе. У концессионеров для рабочих специальностей не самые высокие зарплаты, поэтому они обращаются к властям, чтобы найти какой-то компромисс. Иначе они будут непривлекательны для персонала как работодатели. Мы стараемся искать решения, соблюдая основы ценообразования, которые задает Минэкономразвития.– Какие у вас управленческие принципы, которых вы придерживаетесь всегда?– Учитывая, что госслужба отличается от бизнеса, это, конечно, публичное управление. Мы постоянно взаимодействуем с бизнесом в открытом режиме, в том числе и через общественный совет при министерстве. Также регулярно выступаем в СМИ, детализируя дискуссионные вопросы. Еще есть экспертный совет, состоящий из специалистов разных направлений и предприятий, где мы регулярно обсуждаем отраслевые темы. Вместе с тем публичность и открытость, естественно, обязательны, но так как тарифное регулирование опирается на нормативную базу, то у нас жестко расписаны сроки принятия решений, их опубликований и утверждений.

Подробнее здесь... [Ответ]