То что нам известно как



шведский стол



в Германии, например, называется Buffet-



Возможно я от жизни отстал и теперь чаще говорят фуршет...



Но это не принципиально.




Упомянутое словосочетание "шведский стол" говорит что впервые увидели в Швеции или во всяком случае в тех краях.




Подтверждает мою догадку и написанное Александром Ивановмчем Куприным более 100 лет тому назад в эссе





Немножко Финляндии




Так что дальше будет замечательный текст Александра Ивановича и не менее замечательные фото.




Мои.




Понятно что с картинками и читать веселее.




[blockquote]Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру.




Назад мы возвращались поздно ночью.




Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить.




Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками.





Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное.




Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно.




И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.




Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек).
Никакого надзора, никакого недоверия.




Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника,






ко всеобщему мошенничеству и подозрительности,




были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. [Ответ]

Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина




в истинно русском жанре.





Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам.




Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка,



плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный,



горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому -



словом, хорошо знакомое истинно русское лицо.



Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.




- Вот дурачье так дурачье.




Ведь этакие болваны, черт их знает!



Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов...




Эх, сволочь!



Мало их бьют, сукиных сынов!



Одно слово - чухонцы.




А другой подхватил, давясь от смеха:




- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.




- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!




И тем более приятно подтвердить, что в этой милой, широкой, полусвободной стране уже начинают понимать, что



[h1]не вся Россия состоит из подрядчиков Мещовского уезда Калужской губернии[/h1][/blockquote]


Немножко Финляндии





================================================== =====

PS Фото подписаны, но чтобы увидеть подпись на них нужно кликнуть.

Приятного аппетита

Ваш МИХАЛЫЧ [Ответ]

Подозреваю что большое количество фотографий отвлекло читателей от того что написал А.И.Куприн более 100 лет назад.
В начале ХХ века.


Повторяю - фото мои, а текст не мой.


Куприн Александр Иванович
Немножко Финляндии


Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру.
Назад мы возвращались поздно ночью.
Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить.
Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками.
Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное.
Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно.
И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек).
Никакого надзора, никакого недоверия.
Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой.
Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам.
Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо.
Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье.
Ведь этакие болваны, черт их знает!
Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.


А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!


И тем более приятно подтвердить, что в этой милой, широкой, полусвободной стране уже начинают понимать, что не вся Россия состоит из подрядчиков Мещовского уезда Калужской губернии.
Январь 1908 [Ответ]