Продолжение. Начало "Пир вероникеров. Аперитив" (выложен на БВФ 11.10.12) и "Пир вероникеров. Холодная закуска" (выложен на БВФ 25.10.12). Блюда поданы.

«Не все калории с восемнадцатым ударом часов превращаются в прекрасных принцев».
Павел Коваленко и Максим Гриднев

Чем может занять себя красивая девушка в Чебоксарах? Мы предполагаем, что у каждого отыщется искрометный ответ на этот вопрос. И каждого заочно мы провозгласим победителем викторины, если бы не одно «но».

Красивых девушек в Чебоксарах значительно больше, чем высокооплачиваемых профессий и состоятельных женихов. Вот и едут они прямиком в столицу.

А столица имеет годами укоренившуюся привычку: питаться молоденькими провинциалками, приехавшими не только из Чебоксар.
Те, кто пришелся ей по вкусу, расширяют ее административные границы, увеличивают численность населения и помогают удерживать статус одного из самых дорогих и желанных городов мира, не только для чебоксарских девушек.

Но не все аппетитные дарования покупают билеты на поезд «Чебоксары-Москва». Многие, не выдержав натиска столичного ритма жизни и потребительского отношения к себе со стороны мужчин, покупают билеты на поезд «Москва-Чебоксары».

После окончания школы блондинка Виолетта, которая всегда считала, что она родилась брюнеткой, твердо решила не простаивать у железнодорожных касс и не резервировать места с помощью интернета, а смело закрепляться на уже отвоеванной под солнцем родного города территории.

Креативность нынче правит миром, и Чебоксары не являются исключением. Люди перестали ходить в библиотеки и музеи, только лишь потому, что там до сих пор еще не встретили здравую мысль о продаже взорванных кукурузных зерен и уже окончательно расстались с идеей реализации крепких бодрящих напитков.

Чебоксарский национальный музей всех героев представить себе не мог, как ему несказанно повезло. Ведь на него обратила свое внимание Виолетта. И теперь она числилась в его штате экскурсоводом с испытательным сроком. И люди в Чебоксарах от скуки просто ходили на нее посмотреть.

Незыблемое правило музея гласит: все слушают и только один – разговаривает. Ведь массовый ропот и интенсивность дыхания способны перемещать пыль веков, в принципе, в музее так же редко можно встретить кочующую пыль, как и уловить запах сероводорода. Наш случай, очевидно, был исключением из окостеневших с годами правил. Сегодня в музее им все-таки пахло!

- За газо-анализаторские изобретения! – неожиданно гулко и по-кавказски раскатисто прозвучало под сводами музея.

Виолетту ничто не могло удивить, тем более сероводород. Если бы ученые светила заглянули вглубь ее ДНК, то гена, отвечающего за удивление, не обнаружили бы.

- За гирляндизацию многолетних растений семейства елочных! – не унимался невидимый тамада.

В этот час в музее не бывает посетителей. Но уже есть сотрудники: смотритель музея ВасильВаныч, имевший обыкновение дремать, укрывшись буркой легендарного героя, да экскурсовод-стажер Виолетта.

Но голос, который слышался Виолетте, явно принадлежал не смотрителю, и уж тем более не ей. И она отправилась вглубь музейной вселенной, а точнее – к Сатурну*.

*Сатурн, он же сатуратор – автомат по приготовлению и продаже газированной воды с возможностью выбора сиропа. Эта модель собрана в эпоху гласности, плюрализма мнений и борьбы за трезвость на Кутаисском заводе пищевой автоматики.

Судьба не была благосклонна к Сатурну. Вместо того чтобы всецело нести людям радость утоления жажды, он еще стал источником порока. Сообразительные мастеровые из сборочного цеха поставили в его темное нутро дополнительную емкость. И вот уже Сатурн – к разливу винных изделий готов! Вдобавок к вышесказанному автомат был оснащен адаптивной речевой системой, позволявшей создавать и воспроизводить из услышанного разговора тосты с бархатным кавказским акцентом.

Но чтобы великий молчальник Сатурн начал говорить, на него сначала надо было хорошенько надавить: поместить стакан в устройство для его мойки и нажать на него сверху. И вуаля: стакан – моется, а тост – сказывается.

Во все времена, сколько в экспозиции стоял действующий сатуратор, его тосты обозначали лишь одно: кто-то очень хочет пить.

- За сохранение водных ресурсов! – с бархатным кавказским акцентом вновь произнес автомат.

В экспозиции героев гражданской войны, опираясь на чеканную карту Поволжья и Урала, стояло милое существо с симпатичными большими ушами слегка фисташкового цвета. Виолетта видела, как боролись с недугом похмелья практически все хоть раз знакомые с ней мужчины. Но чтобы нечто в аналогичном состоянии прикладывало свои уши к холодной чеканной меди революционной карты – такую картину она наблюдала впервые.

- Огурцами-то-солеными-лечите-вы-кого? И-и-и-к! – подавляя икоту, проокало симпатичное существо, завидев Виолетту.

- Ой! Вы, наверное, с вологодской делегацией приехали? – спросила Виолетта. – Прощения прошу, я так рано вас не ожидала. А где же остальные?

И только тут Виолетта, уже готовая стать сожённой на костре инквизиции Жанной, рассмотрела еще одно симпатичное икающее нечто. Второе нечто использовало пластину цвета обручального кольца в качестве подставки и потерянно шарило в мойке сатуратора в поисках стакана. По укоренившейся традиции, в этот час им там даже не звенело.

- Ох и ВасильВаныч, – посетовала Виолетта. – Раньше хотя бы разрешения спрашивал...

* * *

Тридцатью годами ранее.

На перекидном календаре красного дерева, пустившем корни на столе генерала военно-космических сил Ухватова, алела надпись: 12 апреля 1982 года. Неотмеченный профессиональный праздник заканчивался бездарно: тяга к выпивке пропала у генерала с тех пор, как космическое противоборство двух супердержав встало у него поперек горла.

Генерал военно-космических сил, только на другой стороне Атлантики, опередил его на десять лет. Он был одним из тех, кто запустил корабль с посланием от имени своего, еще не окончательно пришедшего в негодность, экономического строя. А, значит, мог снова и снова позволить себе крепкий алкоголь.

Старт отечественного ракетоносителя с космическим зондом «Октябренок-1» откладывался на сутки.

- Лейтенанта Митрича ко мне! – бросил генерал по селекторной связи.

Весь стартовый городок замер в томительном ожидании. Все знали, Ухватов зовет к себе не на рюмку чаю.

Альфред Митрич всегда мечтал стать космонавтом. В матовом блеске своих молодых ногтей он сразу разглядел жизненный ориентир. Он представлял, как открывает новые миры, где его хлебосольно встречают братья по разуму. Фантастика, астрономия, газетные вырезки о достижениях науки и почтовые марки с профилями героев космоса стали прочным фундаментом, на котором день за днем возводилась его мечта.

И Митрич шел к ней, не растрачиваясь на интриги. А потому был непостижим для начальства и непредсказуем для сослуживцев. Здоровый авантюризм молодого лейтенанта обретал свое воплощение там, где меньше всего ждали его командиры.

- Товарищ генерал, лейтенант Митрич по Вашему при…, - хотел по форме доложить космонавт.

- Да не мельтеши ты! И так тошно. Сядь! – счастливчиков, которые за последние десять лет видели генерала в хорошем расположении духа, можно было сосчитать по пальцам.

Лейтенант обреченно присел на краешек стула. Под фуражкой испуганной птицей трепетала лишь одна мысль: за что на этот раз?

- Тут такое, товарищ лейтенант, дело… - Ухватов задумался и потянулся за начатой пачкой «Беломора». – Исследовательский зонд запускаем. Наши спинозы хотят знать: мы во Вселенной сами по себе или там кто-то еще отыщется? Послание написали, ячмит твой халат! Вот мы, значит, какие и с чем нас едят…

Лейтенанту было невдомек: к чему это клонит высокое начальство? Но от глупого вопроса он воздержался.

- Прогрессивное человечество-то – со всей душой. Другое дело, с чем к нам пожалуют «они»? И главное, хватит ли у нас сил дать отпор, случись что, - генерал смял папиросную гильзу в гармошку, прикурил и выпустил кольцо дыма. – Есть мнение, что чем дольше там о Земле не знают, тем для них же лучше! Поэтому, во что бы то ни стало, мы должны «их» ввести в заблуждение!

Митрич удивленно осознавал всю важность своей миссии.

- Твоя задача – заменить пластину с посланием! – Ухватов решительно проткнул указательным пальцем табачное облако. – Делай что хочешь, а приказ выполни! Свободен!

Тело Митрича адъютант бережно вынес из генеральского кабинета. В голове не было ни одной дельной мысли. Но для чего тогда нужны друзья? И он понуро отправился к своему закадычному приятелю – специалисту широкого профиля Сергею Палычу.

Палыч зарекомендовал себя на космодроме как человек любящий свою шутку и ценящий чужую. Для поддержания беседы в его шкафу для инструментов всегда были припасены несколько капель для души и нехитрая закуска для тела.

- Когда ты спишь, ты выглядишь умнее, - дружески поприветствовал Палыч растерянного Митрича, как только тот переступил порог мастерской. – Ты по делу или за частичкой невесомости?

- От помощи не откажусь, - и лейтенант передал вольную трактовку генеральского монолога.

Палыч слушал не перебивая. На горизонте маячила причастность к планетарному событию.

- Фредди, не журись! – потянулся заслуженный работник космодрома к заветному шкафчику.

– Мудрость твоя безгранична в пределах твоего рабочего места! – расчувствовался Митрич.

Чокнулись. Закусили. Еще раз… И снова…

- Фредди – ты офицер и мужик, - резюмировал рассудительный Палыч. – У мужиков мыслительные процессы протекают логично. Из-за этого мы не всегда понимаем баб. Но любим за то, что их красивые прически скрывают еще непознанные нами миры.

В устах Палыча любое произвольное сочетание слов всегда звучало как тост.

Все остальное участники планетарного события помнили смутно. И то, как в мастерской отыскали металлическую пластину. И то, как размахивая холодной столовской котлетой, Митрич громко диктовал Палычу несуразный текст. И то, как Палыч упоенно гравировал его с помощью бормашины. И то, как потом красили всё «под бронзу». И то, как обливаясь холодным потом, крепил лейтенант альтернативную редакцию послания внеземным цивилизациям на корпусе космического зонда.

На доклад к генералу лейтенант Митрич пришел в состоянии, которое еще древние греки описывали как всезаполняющее ощущение счастья, на деле не соответствующее объективным обстоятельствам. Но и это он помнил смутно.

Единственное, что отложилось в памяти Митрича, как выдыхал с облегчением и смотрел на звездное небо, в которое устремлялась ракета. Небо, которое своим присутствием, опьяняло и радовало его всегда.

* * *

Смотритель ВасильВаныч в музее, кажется, был всегда: пришел неизвестно откуда, а главное – никуда не уходит. В отсутствие экскурсантов он прохаживался по экспозициям в бурке с плеча легендарного героя, сплевывая в именной кисет шелуху от семечек. А еще ВасильВаныч любил почерпнуть новую тему для светской беседы из популярного издания для нескучных людей «О’Крошка». Но зачастую почта попадала к нему уже изрядно зачитанной. На этот раз ВасильВаныча заинтересовала заметка со словом «пир».

- Креста на них нет! Раньше бывало, писали все про передовиков и труд, а теперь – что и где жрут, - по-стариковски проворчал он.

«…ном сервере прозы «Проза.ру» доступ читателям к первой главе своей фантастической истории «Пир вероникеров».

О том, что сейчас происходит на творческой кухне, расскажут сами авторы».

- Ну, диво какое-нибудь смастерите, чё ли, – съехидничал искушенный музейный смотритель.

«О’Крошка»: А вы любите покушать…

Павел & Максим: Мы не делаем из еды культа. Максим –готовит, Павел – пишет. Но, невозможно без удовольствия есть блюда Максима, и читать без слез произведения Павла. Приходится выпивать».

- Во, заливают! – восхищенно сплюнул шелуху в кисет ВасильВаныч.

«О’Крошка»: Интересно, где вы отыскиваете прообразы ваших колоритных героев?

Павел & Максим: Персонажи сами приходят к нам. И даже если мы описываем какой-нибудь диковинный механизм, то его аналог либо уже есть в нашей жизни, либо готовится в ней появиться. К слову, вероникеров мы пишем прямо с натуры.

«О’Крошка»: После того, как немного увлечетесь… алкоголем?

Павел & Максим: Пишем исключительно в здравом уме и трезвой памяти, но каждую написанную главу презентуем близким и друзьям с особым размахом».

- Мужики, вы бы уж не срамились: то выпиваете, то – нет! – непримиримо прокомментировал ВасильВаныч.

«О’Крошка»: Ваши герои уже побывали на международной космической станции и в общежитии Новосибирского института искусства ведения споров. В какое необычное место им еще предстоит отправиться?

Павел & Максим: Действия новой главы разворачиваются в Чебоксарском национальном музее всех героев. Там есть один весьма интересный персонаж – ВасильВаныч…»

- Итить-колотить! – не веря глазам своим, прочитал ВасильВаныч.

«… сейчас мы как раз работаем над эпизодом, в котором он читает это интервью. Он еще не знает, что ровно через два абзаца отправится к вероникерами, которые прилетели на Землю в поисках кулинарного фольклора, и расскажет им вдохновенную историю приготовления революционного салата «Селедка под шубой»…

ВасильВаныч, пользуясь представившейся возможностью, передаем координаты места встречи: идите… к Сатурну!».

- Завяжу! Вот те крест, завяжу, – ошалело произнес ВасильВаныч. – Главное, у меня к Сатурну шастать – в мыслях не было. А они мне про это уже пишут! Ну, бальзаки…»

Он аккуратно убрал издание в левый карман пиджака и, отягощенный пророчеством, действительно направился к Сатурну. В его правом кармане лежал граненый стакан.

- Наверное, больше никого не будет, - растерянно оценила ситуацию Виолетта, уже готовая стать брошенной судьбой на рельсы Анной. – Хорошо, пожалуй, начнем нашу экскурсию. Мы с вами сейчас находимся рядом с экспозицией героев гражданской войны.

- Погоди, дочка! – появившийся ВасильВаныч уже пересек тот возрастной порог, за которым люди охотнее говорят, чем слушают.

Он распахнул бурку и расчехлил популярное издание.

- Знаю я, ребятки, – обратился ВасильВаныч к вероникерам, вздрагивающим от икоты. – Что прибыли вы издалече и больно охочи до нашего кулинарного фольклору.

Все присутствующие недоуменно посмотрели на новоявленного провидца.

- А это, между прочим, научный факт! Здесь все черным по белому расписано, – и с этими словами он протянул ошарашенному экскурсоводу свою периодику. – Считай, Виолетка, у меня – мандат!

И пока та ловила взглядом прыгающие от волнения строчки, ВасильВаныч вышел на авансцену при всей своей красе.

- А сказ мой будет про те незапамятные времена, когда в семнадцатом году власть в стране нашей переменилась, – старик начал раскручивать свою любимую шарманку. – Даже в смутные времена людям чегой-то надо похл*****. Ну, кто, значится, дома питался, а те, у кого водились деньжата, шли прямой дорогою в трактир. Стал быть…

ВасильВаныч аккуратно вытянул из рук Виолетты свое любимое издание, положил его на облучок, пылившейся в экспозиции тачанки, и начал ласково разглаживать страницы. С помощью нехитрых движений его ладоней из «О’Крошки» образовалась креативная скатёрка.

- А в трактирах что? Люди разные столовались, – старик продолжал свой рассказ. – Да как шкалик другой опрокинут, так, значится, о судьбах родины лясы точат. Добро б у них все ладилось. Часто морды друг другу разбивали в кровь, посуду – вдрызг, мебелям, значится, ножки отламывали. Какая тут хозяину трактиру прибыль? Так – одни убытки.

ВасильВаныч неспешно достал откуда-то из бурки закуску. На импровизированной скатёрке появлялись: плавленый сырок, кусочек сальца, бородинский хлебушек, чесночок, вареное яйцо.

- Значится, жил-не тужил в то время купец Богомилов, - казалось, старый смотритель многих из прошлого века еще помнил в лицо. – Держал по всей столице, считай, дюжины столовых и трактиров. Он глядь, люди едят на копейки, а порчи имуществу – на рубли. Непорядок! Так он до чего, шельмец, додумался!

Бутылочка дешевенького плодово-ягодного винца, будто материализовавшаяся из воздуха, украсила собой импровизированный стол.

- Нечего, говорит, антимонию тут разводить! – вошел в раж старик. – Селедки тогда было навалом. Взяли ее, значится, болезную лучком припорошили. Да картох с морквой вареной наложил, а потом свеколкой вареной сверху и придавили. И все это майонезом французским умастили. Во-о-о-о-о-т…

ВасильВаныч еще раз заговорщицки пошарил под буркой и в руках у него появился перочинный ножик и баночка с заточенной в ней килькой в томате.

- Презентовали все это дело аккурат к Новому одна тыща девятьсот девятнадцатому году. Дескать, кушайте – не обляпайтесь, люди добрые! Все цвета в этом блюде: и белый, и красный. Примиряйтесь, мол!

Без лишней суеты смотритель открыл консервы, обыденно очистил яйцо, потом нарезал сырок, сальце и хлебушек.

- И что ты себе думаешь? Народ выпивал и закусывал новым блюдом весьма охотно. А сытому человеку махать кулаками как-то несподручно. Таки дела…

Натюрморт «Поздний завтрак на запыленной тачанке» был дополнен граненым стаканом и еще парочкой пластиковых телескопических стаканчиков.

- Время, стал быть, название салатику подыскивать. Ну, и назвали этот мировой закусон всем на радость: «Шовинизму и Упадку, значится, Бойкот и Анафема» или просто «ШУБА». Уж скока годков прошло, а «шуба» эта в народе нашем почитаема. Да и мне под водочку дюже хороша! Во-о-о-о-о-т…

ВасильВаныч разлил по сосудам бурый напиток, бодрящий его старческую душу.

- Пить-это? – икая, оторопело спросили гости.

- Оно самое. Да и чё здесь пить? – ВасильВаныч очевидно вспомнил свои лучшие годы. – Виолетка, ты – не моги! Ты – ишо на испытательном сроке…

- А Вам, значит, круглосуточно можно? – возмущенно заметила Виолетта, уже готовая стать бунтующей против расового апартеида Анжелой.

- Разумов-наших-сосуды-сообщающиеся-за! И-и-и-к! – вероникеры были на редкость сообразительными ребятами.

- Это, чё ли, по-своему лопочат? – уточнил ВасильВаныч у Виолетты, ополаскивая руки в мойке Сатурна.

- За сообщающиеся сосуды наших разумов! – очнулся вновь Сатурн в своем углу. Его адаптивная система сработала четко.

ВасильВаныч обстоятельно вытер руки о бурку. Он всегда проделывал этот ритуал перед тем, как взяться за стакан. Многозначительно чокнулись и выпили.

- Ох, и крепка ж советская власть! – занюхивая засаленной полой бурки, только и успел оценить градус напитка ВасильВаныч. И отключился.

Продолжение "Пир вероникеров. Первое горячее часть 2". Блюдо подано. [Ответ]