«На завтрак хорошо шли пельмешки. На обед они идут не хуже. И на ужин они тоже хорошо бы пошли. Да жаль, кончились еще в обед!»
Павел Коваленко & Максим Гриднев

Самоходный ящик доставки почтовых отправлений двигался по лабиринтам коридоров общежития №1, в котором начиналась холостяцкая, а потом продолжалась и семейная жизнь студентов Новосибирского института искусства ведения споров. Студенты оттачивали свое мастерство и вынужденно делили пространство с воинствующими гастробайтерами, которые параллельно с возведением олимпийских объектов в Сочи тайно строили точно такие же сооружения, но уже в Новосибирске. На тот случай, если глобальное потепление не позволит завезти снег на живописное побережье Черного моря.

Механический почтальон достиг вершин второго этажа и приблизился к двери одной из комнат. На его дисплее высветилась надпись: «Проспект Красный, 42, комната № 212. Отложенная доставка». Посланник выдвинул манипулятор и замер перед дверью.

СерЖ и ВиктОр (ударение на последнем слоге принципиально) имели все шансы этим промозглым декабрьским утром получить высший балл за свое глубокое и философское отношение ко сну, если бы…

Если бы вслед за легким запахом сероводорода из угла комнатки не раздалось неугомонное копошение и утробное рычание счастливого талисмана факультета плодотворной дискуссии и убедительной аргументации кота Навсифана*.

*Навсифан, кот – просто счастливый талисман с привилегией узаконенного иждивения. Спонтанно назван в честь греческого философа. Окрас рыжий.

Грохот неравного и ожесточенного боя, описание которого сделало бы честь перу Льва Толстого, доносился с места ритуального поклонения коту Навсифану. Он-то и стал причиной столь раннего пробуждения вечно недосыпающих студентов.

- Как можно жить в этой дыре, если даже выспаться здесь невозможно! – гневно крутанулось под одеялом одно из тел.

- ВиктОр, терпение – добродетель, – сонно и потому миролюбиво отреагировало тело под другим одеялом.

Нарастающий тон кошачьего ора уравнял их шансы окончательного пробуждения. ВиктОр и СерЖ синхронно вскочили с продавленных панцерных сеток своих кроватей и устремили взгляды в темный угол комнатки.

- А вот я как запущу сейчас в него тапком – никакая охранная грамота не поможет! – бойцовский настрой ВиктОра не давал прохода жизненной несправедливости и вдобавок необъяснимо волновал и притягивал девушек.

- Погоди, нет же никакой ясности. Сначала включим свет, а потом – потом дадим по наглой рыжей морде, - флегматично урезонил друга СерЖ.

Щелчок выключателя еще раз доказал насколько ярка и скоротечна жизнь ламп накаливания. Зато в отблеске уличного фонаря было хорошо видно, как одно из необычайно симпатичных существ, далекое от родства с какой-либо известной формой земной жизни, хватко держало за хвост в зоне гарантированной недосягаемости от миски с молоком протестующего Навсифана, а другое – втягивало в себя ее содержимое с неприличным исступлением. По косвенным признакам было видно, что незваных гостей мучает Великая Внутренняя Сушь*.

*Сушь, Великая Внутренняя – добровольно приобретенное состояние организма, возникающее на фоне агрессивного соединения молекул спирта и молекул воды с вытеснением последних из организма. Относится к обезвоживанию. Способы нейтрализации: обильное употребление натриево-хлорных растворов. Ими являются так называемые рассолы (капустный, огуречный, помидорный), кисломолочные продукты, молоко, первопричинные жидкости объемом не более 100 граммов, пиво. Допускаются к употреблению и прочие слабоалкогольные напитки.

- Ты пил вчера то же, что и я? – спросил оторопевший ВиктОр, который скорее инстинктивно, чем угрожающе, занес над головой тапок. Очевидно, в современном мире эта обувь выдавала себя за прямого потомка оружия ближнего боя.

Шумное сопение друга было ему красноречивым ответом. В священном кошачьем углу, где еще мгновение назад величественно возвышалась наполненная молоком мисочка Навсифана, шло натуральное побоище.

Доподлинно не известно, сколь долго продержался бы наш интерес ко многим событиям, если бы каждый час нам не напоминали о них в выпусках новостей.

«Новости в эфире «Радио Дрожжь»! – таймер музыкального центра внес свою лепту в хаос студенческого утра. – Сенсация! По каналам мировых информационных агентств распространена информация о контакте с представителями внеземной цивилизации! Ссылаясь на источник в Роскосмосе в ней говорится, что человечеством установлен контакт с галактическими собирателями кулинарного фольклора! Стали известны первые описания наших звездных гостей. Пока мы не располагаем другими данными, кроме необычайно большой площади их ушей».

СерЖ и ВиктОр переглянулись. Как раз уши у гостей были что надо!

- Именем диалектического материализма – отпустите несчастное животное! – СерЖ, как будущая надежда искусства разрешения конфликтов, сам того не ведая, продемонстрировал принцип корректного ведения спора.

Жуку, впитывавший в себя молоко с неподобающим неистовством, прервался, чтобы молвить человеческим голосом.

- Посидим-душевно-так-вот-еще-мы-когда-эх! – он был уверен, что хорошим тоном считается при каждой новой встрече произношение последней услышанной фразы из предыдущего разговора. Так, наверное, было заведено на его родной планете.

- Отпустите хвост и мы рассмотрим ваше предложение! – СерЖ развил принцип последовательного анализа альтернатив.

Внезапный стук в дверь задал новый ритм переговорному процессу. Кужу, теряя концентрацию внимания, разжал все шесть своих очаровательных пальцев, и Навсифан к высоким, но хаотичным оборотам своих конечностей, добавил еще и прыть раскрепощенного движения.

Старт получился сногсшибательным. Навсифан снес на своем пути миску с недопитым молоком, капли которого живописным веером окатили всю площадь ушей Жуку. Лапы счастливого талисмана мгновенно стали мокрыми, поэтому в неуправляемом заносе избежать рокового столкновения с Жуку было уже утопией. После жесткого лобового удара необычайно симпатичные трехпалые кисти Жуку разжались, и из них выпало что-то, хищно блеснувшее в свете уличного фонаря. Удар и блеск – два роковых фактора, которые настолько потрясли изнеженные глубины кошачьей души, что Навсифан, не помня себя от страха, начал взбираться по висевшему на стене ковру. А уже с него он, вопреки всем законам гравитации, совершил прыжок на люстру в технике последней кошачьей надежды*.

*Надежда, последняя кошачья – древний стиль затяжного прыжка. В его основе лежит открытое противостояние законов движения кошачьего тела общепризнанным законам физики. Повышает выживаемость индивидуума в экстремальных ситуациях.

Два всклокоченных субъекта, стремящихся к получению степени бакалавра, стояли в надежде, что на них все-таки снизойдет просветленье. Нафсифан затравленно выдавливал ноты протеста с раскачивающейся люстры. В углу, в молочной луже, беспомощно барахтались тела непознанной формы жизни. На полотне, принадлежащем кисти Его Величества Случая, для завершения композиции не хватало только заспанной фигуры коменданта общежития.

В этой атмосфере безжалостной конфронтации СерЖ, пожалуй, стал первым кандидатом от партии здравого смысла. Он поднял с пола выпавшую пластину и поднес ее ближе к окну, за которым еще мерцали звезды.

Стук в дверь настойчиво повторился.

- Это кого еще в такую рань принесло? – немного запоздало, но в меру воинственно спросил ВиктОр, огибая молочную лужу на пути к входной двери.

За дверью стоял самоходный ящик доставки почтовых отправлений. Во всех цивилизованных странах в такие стационарно установленные ящики складывают письма, и только у нас в почтовые ящики, перемещающиеся от отправителя к адресату, кладут еще и еду.

Еще в прошлом веке почтовые отделения ломились от адресованных студентам посылок, буквально набитых домашней снедью. Что, с одной стороны, вносило кратковременное умиротворение в родительские души. А с другой, отнюдь не озонировало атмосферу самих почтовых помещений. В нынешнем же веке качественное содержание почтовых отправлений заметно изменилось. Теперь радеющие за регулярность питания родители могут заказать еду и ее ингредиенты в том городе, где пали жертвами пельменной диеты их чада, постигающие науки.

Собственно, плоды материнской заботы и обнаружил ВиктОр в непознанных недрах пластикового гостя, окрашенного в цвет неистребимого купороса.

Философия студенческой жизни предполагает, что собратья по несчастью, которые все-таки отважились получить образование, обязаны делить между собой не только тяготы и лишенья студенческой жизни, но и прочую несуразицу совместного быта.

Поэтому ВиктОр, не тратя времени на ожидание появления угрызений совести, запустил свои руки в нутро почтового ящика.

В желтоватом свете коридорной лампы виднелись очертания вакуумных упаковок. Они множились в руках у ВиктОра, подобно кроликам в цилиндре гастролирующего мага. А губы СерЖа тем временем шептали текст, видневшейся на уже знакомой нам пластине.

- Вот, еще и записочка прилагается, – пазлы нехитрой жизненной ситуации в голове ВиктОра закономерно начали складываться в картину.

- Да тут целое послание! - воскликнул СерЖ, сосредоточенно разглядывавший трофей Навсифана.

– Дорогой СерЖ, сегодня у тебя знаменательный день! – с театральными нотками в голосе начал читать ВиктОр. – Наш сын, ты стал старше еще на один год и уже сам в состоянии собрать вкусную еду для себя и своих друзей. Вот праздничное меню твоей вечеринки: оливьешечка, жареная свининка, картошечка, сальце и благословенный нектар, дарующий неугомонное и непредсказуемое студенческое веселье.

- Не пойму, причем здесь котлеты? – удивлению СерЖа все-таки были пределы.

- Котлетами здесь натурально не пахнет. Меня ласкают отчетливые контуры уверенности. То есть я хотел сказать: меня терзают смутные сомненья. Но это не классический рецепт салата оливье, а скорее его суррогатная копия, - набор присланных деталей кулинарного конструктора пробудил в ВиктОре дух здорового творчества с нотками нездорового скептицизма.

Продолжение «Пир вероникеров. Холодная закуска часть 2». Блюдо подано.
[Ответ]